Ладно, значит, это произойдет сейчас. Я посмотрела на его одежду. Он, явно, оказался здесь после работы, и мне пришлось подумать о том, что он забежал сюда до того, как встретиться с… ней. С той лишь целью, чтобы всех обойти, всех успокоить и увидеться с другой. Я не думала, что когда-нибудь смогу объяснить запасы его неуемного желания, которое он испытывал по отношению ко мне, при этом успевая трахаться с другими женщинами.
“Я думала, у тебя поздняя встреча”,- пробормотала я, поворачиваясь, чтобы кинуть свои ключи на тумбу. Он засомневался, несколько раз моргнул, после чего сказал: “Так и есть, она назначена на 18:00”.
Рассмеявшись, я поддразнила: “Точно”.
“Ханна, какого черта происходит? Что я сделал?”
Я повернулась, чтобы посмотреть на него и… струсила, уставившись на его ослабленный галстук, на его полосатую рубашку. “Ты ничего не сделал”,- начала я, разбивая свое собственное сердце. “Мне следовало быть честной в отношении моих чувств. Или… их отсутствия”.
Его глаза округлились. “Не понял?”
“Знаешь, то, что произошло у моих родителей дома, было необычным. Мы были так близки к тому, чтобы нас застукали. Думаю, мне понравилось, как это щекотало мне нервы. Видимо, я придала слишком большое значение нашим субботним словам”. Я повернулась и стала перебирать письма, лежащие на столе, и буквально почувствовала, как мое сердце разбилось на осколки, не оставляя после себя ничего, кроме пустоты. Я выдавила из себя улыбку и, повернувшись обратно к нему, равнодушно пожала плечами. “Мне двадцать четыре, Уилл. Я просто хочу развлекаться”.
Он стоял и моргал, словно я обрушила на него что-то тяжелее слов. “Я не понимаю”.
“Прости. Мне следовало позвонить или…” Я покачала головой, стараясь избавиться от шума в своих ушах. Мое тело стало раскаленным, а моя грудная клетка болела так, словно мои ребра прогнулись внутрь. “Я думала, что смогу это сделать, но я ошиблась. Эти выходные еще сильнее укрепили мое решение. Прости”.
Он сделал шаг назад и оглянулся по сторонам, как-будто только сейчас очнулся и понял, где находится. “Понятно”. Я видела, как он сглотнул, и провел рукой по своим волосам. И, словно о чем-то вспомнив, он поднял глаза. “Это означает, что в субботу ты не будешь участвовать в марафоне? Ты так упорно тренировалась…”
“Я приду”.
Он кивнул один раз, после чего повернулся, вышел за дверь и исчез, возможно, навсегда.
Часть восемнадцатая
Возле дома моей мамы, прямо перед подъездной аллеей, возвышался холм. За ним следовал спуск с плохой видимостью, и каждый раз, въезжая на него, мы научились оповещать о себе сигналом, но покоряющие его в первый раз, не знали о сложности данного участка, и всегда рассказывали нам о том, насколько он был опасным.
Наверное, либо мне, либо маме можно было установить изогнутые зеркала, но мы этого так и не сделали. Мама говорила, что ей нравилось просто сигналить, ей нравился этот момент веры, при котором она знала этот холм, знала мой маршрут, и ей не нужно было смотреть наверх, чтобы увидеть, что других машин не было. Но я не понимал, любил я это чувство, или ненавидел. Я ненавидел надеяться, что холм был пуст, ненавидел момент неизвестности, но обожал секунды радости, когда машина легко и свободно съезжала по склону.
Такое же чувство вызывала во мне Ханна. Она была моим спуском с плохой видимостью, моим таинственным холмом и я никак не мог избавиться от постоянно преследовавшего меня чувства, что именно она разобьет меня вдребезги. Но когда я
