Она захихикала, а затем исчезла из моего поля зрения, когда официантка принесла ее еду.
“Не торопись это высмеивать. Это многомиллиардная теория, финансист. Если эта теория выстрелит, скажешь мне потом спасибо”.
Я старался не смотреть, как она насадила на вилку салат и отправила его огромную часть себе в рот. Она не была похожа ни на одну женину, которую я знал. Она была хорошенькой, даже красивой, но ко всему прочему, она была несобранной и неуравновешенной. Она была глупой, но уверенной, и настолько своеобразной, что весь остальной мир на ее фоне казался одноцветным. Я не имел понятия, принимала ли она себя всерьез, но навряд ли, она ожидала этого от меня.
“Какая твоя любимая книга?”- этот вопрос выплыл из ниоткуда.
Она засосала свою нижнюю губу, и я тут же отвел взгляд на свой сэндвич, отрывая маленькие кусочки хрустящего мяса по краям.
“Это будет звучать слишком банально”.
“Я искренне в этом сомневаюсь, но просвети меня”.
Она наклонилась вперед и прошептала: “Краткая история времени”.
“Хокинга?”
“Конечно”,- сказала она почти обиженно.
“Это не банально. Было бы банально, если бы ты сказала - Грозовой Перевал или Маленькие Женщины”.
“Потому что я женщина? Если бы я задала тебе тот же вопрос, и ты бы ответил Хокинг, это было бы банально?”
Я подумал над ее словами. Я представил, что если бы сказал об этой книге, что она моя самая любимая, то услышал бы от своих друзей по магистратуре Приятель, ну конечно. “Возможно”.
“И что за хрень, что это банально для тебя, но не банально для меня, только потому, что у меня вагина. Но, все же,- сказала она, улыбаясь и отправляя себе в рот небольшое количество салата,- я прочла ее в двенадцать лет, и… ”
“Двенадцать?”
“Да, и она просто снесла мне крышу. И не сколько от того, что Хокинг говорил - потому как в том возрасте я еще не все понимала, но больше – почему он думал именно так. Некоторые положили свою жизнь на то, чтобы до конца в этом разобраться. И эта книга открыла для меня целый мир”. Внезапно, сделав глубокий вдох, она закрыла свои глаза, и, расплывшись в легкой виноватой улыбке, снова их открыла. “Я заболтала твои уши”.
“Да, но в последнее время ты всегда забалтываешь мои уши”.
Слегка подмигнув, она снова нагнулась вперед и прошептала:
“Но, может, тебе это типа нравится?”
Непроизвольно, мой разум заполнился фантазией о том, как она выгибает свою шею и раскрывает свои губы в хриплой мольбе, пока я провожу языком линию от основания ее шеи к ее подбородку. Я представил, как ее ногти впиваются в мои плечи, доставляя мне острую боль… и, моргнув, я так быстро встал со стула, что задел позади стоящий стул. Я извинился перед сидящим на нем мужчиной, извинился перед Зигги и практически пулей помчался в туалет.
Замкнув за собой дверь, я придвинулся к своему отражению в зеркале. “Какого хрена сейчас произошло, Самнер?” Я наклонился и, наполнив ладони холодной водой, брызнул себе в лицо.
Обхватив раковину обеими руками, я снова встретился со своими глазами в отражении. “Эта была просто картинка. Это ничего не значит. Она всего лишь милый ребенок. Она хорошенькая. Но, во-первых: она сестра Дженсена. Во-вторых: она сестра Лив, с которой у тебя уже был романчик в ее семнадцать лет. Думаю, ты уже обналичил свою единственную карту Перепих-С- Сестрой-Бергстрем. И, в-третьих…” Я наклонил свою голову и сделал глубокий вдох. “И в-третьих. Ты слишком часто маячишь перед ней в тренировочных штанах, поэтому если ты и дальше будешь фантазировать на эту тему, она это заметит. Спрячь все это в дальний угол. Отправляйся домой, позвони Китти или Кристи, насладись минетом, и день удался”.
Когда я вернулся к столу, Зигги почти доедала свой салат, смотря на проходящих по улице людей. Когда я сел, она подняла на меня глаза, явно выражая ими обеспокоенность.
