оставил на моих губах быстрый поцелуй. Проигнорировав еле ощутимый девчачий трепет в области живота, я потянулась за кружкой, осмотрительно сохраняя между нами расстояние кухонного островка.
По субботам, моя мама готовила нам завтраки на этой самой кухне, и именно она настояла на том, чтобы комната была достаточно большой, чтобы разместить в ней наше многочисленное семейство. Таким образом, ее площадь стала в два раза больше пощади стандартной кухни в этом доме. Эта комната была обставлена вишневой мебелью и обделана плиткой теплых тонов. Большие окна выходили на Сто первую улицу и занимали всю стену, а вдоль второй стены располагалась обеденная зона с достаточным количеством стульев. Большая мраморная столешница занимала довольно много места и всегда казалась чересчур большой для меня, теперь уже единственной, живущей в этой квартире. Но с воспоминаниями о прошлой ночи, играющими на задворках моей памяти и его почти обнаженном теле передо мной, у меня возникло ощущение, что я находилась в коробке из-под обуви, стены которой все сближались и сближались, придавливая меня к этому странному, до ужаса сексуальному мужчине. Мне определенно нужно было глотнуть свежего воздуха.
“Давно проснулся?”- спросила я.
Он пожал плечами, этим движением напрягая и расслабляя мышцы своей спины. Я увидела фрагмент его татуировки, сделанной над его нижним ребром. “Давно”.
Я посмотрела на часы. Было рано, слишком рано для того, чтобы встать в воскресное утро, особенно после такой ночи, как наша. “Не мог спать?”
Он перевернул еще порцию оладушек и выложил на тарелку. “Что-то типа того”.
Я налила себе кофе, не отрывая взгляда от темной жидкости, наполняющей кружку и от пара, кружащегося в лучах солнечного света. Стол был накрытым; для каждого из нас были расставлены тарелки, столовые приборы и стаканы с апельсиновым соком. Внезапно, в моем сознании возникла вспышка картинок Уилла с очередной его не девушкой, и мне стало интересно, являлось ли все это частью его отточенной программы – приготовить завтрак, после чего оставить ее одну в пустой квартире, на ватных ногах и глупой улыбкой на лице.
Слегка покачав головой, я взяла кофе и распрямила свои плечи. “Я рада, что ты все еще здесь”,- сказала я.
Он улыбнулся, соскребая последний кусочек масла с миски. “Хорошо”.
Пока я добавляла сахар и сливки в свой кофе, отодвигая кружку на другой конец столешницы, мы погрузились в неловкую тишину. “Я хочу сказать, что если бы ты ушел, я чувствовала бы себя глупо. Так намного легче”.
Перевернув последнюю порцию оладушек, он спросил: “Легче?”
“Менее неловко”,- ответила я, пожимая плечами”. Я знала, что мне нужно было вести себя как обычно, как-будто между нами ничего не произошло. Я не хотела, чтобы он думал, что я не смогу с этим справиться.
“Я не уверен, что понимаю тебя, Ханна”.
“С этой неловкой частью, под названием – я видела тебя голым – проще справиться именно сейчас, а не потом, когда нам надо будет общаться одетыми”.
Я увидела, как он застыл, уставившись в пустую миску, и очевидно, сбитый с толку. Он ни кивнул, ни рассмеялся, ни поблагодарил меня за то, что я сказала это раньше него. И теперь уже сбитой с толку была я.
“Ты обо мне не самого высокого мнения, так?”- спросил он, наконец, повернувшись ко мне лицом.
“Я тебя умоляю. Ты знаешь, что для меня ты ходишь по воде. Я не хочу, чтобы ты испугался или подумал, что я ожидаю от тебя чего-то другого”.
“Я не испугался”.
“Я знаю, что прошлая ночь имеет для нас разное значение”.
Он нахмурился. “И чем она была для тебя?”
“Чем-то восхитительным. Напоминанием о том, что несмотря на то, что я испортила отношения Диланом, мне может быть
