— Ваше величество?.. Что прикажете?
Я поморщился.
— Зачем крестьян сюда взяли?
— Сами пришли, — ответил он. — Просят защиты, а рыцари отказывать в защите не вправе никому.
— Могут нас выдать, — буркнул я. — Даже нечаянно. Гамом, блужданием по лесу. Придется их ограничить.
— Они напуганы, — пояснил он, — и жмутся к нам, как овцы. Их из лесу палкой не выгонишь!
— Обнаглеют, — буркнул я. — Люди вообще наглые существа, а простолюдины так вообще… Ладно, это не самая важная проблема. Вижу, их уже приводят в чувство. Что с Маркусом?
— Все еще никто не показывается, — сообщил он. — Разведчики кружат на расстоянии, как вы и велели. Это все, что знаю, сэр Норберт расскажет больше.
— Ладно, — сказал я, — сообщайте о любом изменении ситуации. Где граф Альбрехт?
— Рассылает посланцев к шателленским и бурнандским лордам, — ответил он с готовностью. — Как вы и велели, они должны были укрыться в лесах поблизости. Из Великой Упарингии…
— Улагорнии, — поправил я сварливо. — Это центр зарождающейся…
— Империи? — подсказал он.
Я посмотрел строго.
— И вы о том же? Это вас граф Гуммельсберг подучил?
Он скромно потупился.
— Ваше величество, лорды с недавнего времени все чаще об этом поговаривают… все громче. Под вашей дланью столько королевств, нужен один центр и одна власть! Иначе все развалится. А момент сейчас удобнее некуда. Никто и не пикнет против. Все понимают, в такое время все должно быть в одном крепком кулаке!
Я отмахнулся.
— Сейчас не до того, любезный лорд. Думаю, граф Гуммельсберг желает проверить, укрылись шателленцы и бурнандцы в лесу, как им было велено?
— Могут счесть это позором, — согласился лорд, — и винить их за это трудно.
— Я политик, — ответил я зло, — мне людей жалко! Я лучше угроблю их там, где это будет выгодно мне и обществу, а когда гибнут вот так по дури, у меня сердце хозяйственника обливается кровью!
— Надеюсь, — проговорил он несколько озадаченно, — граф Гуммельсберг вовремя заметит, если наши союзники поведут себя слишком открыто. А он умеет находить слова убеждения.
— Хорошо, — сказал я. — Если что, я на месте, зовите срочно. О любых новостях докладывать немедленно. Если новостей нет… докладывать тем более!
Мне и докладывали час за часом, что новостей нет, чудовищный багровый купол не выказывает признаков жизни. Кто-то предположил, что все могли погибнуть от удара, вон как землю тряхнуло, теперь бы ворваться туда да все вынести, там могут быть несметные богатства…
Я уставился на Альбрехта, больно мрачен, лицо стало серым, будто всю жизнь нюхает болотную вонь.
— А уцелевших изнасиловать, — сказал я едко, — можно и полумертвых. Противника даже нужно для чувства превосходства, без которого мужчинам жить трудно, а война все спишет… Нет уж, ждите!
Он проговорил вяло:
— Ваше величество?
— Они что-то готовят, — пояснил я. — Возможно, выедут… на особо громадных повозках, покрытых толстыми стальными листами. Возможно, что-то еще… Ждите! Как терпеливо жду я.
— Это вы терпеливо? — спросил он.
— А то!
— У вас левый глаз начал дергаться, — сказал он уличающе, — ваше величество. Полагаю, от великого долготерпения.
— Христос терпел, — изрек я, — и нам велел. Типа того!
Он поклонился.
— Понятно, ваше величество… Позвольте?
— Позволяю, — ответил я и не стал уточнять, что именно позволяю: монарх, а тем более император, не должен быть мелочным.
Из Маркуса, как докладывают час за часом, никто не показывается, а уже прошло несколько часов с момента посадки. Наконец догорел закат, необыкновенно красочный, такой был разве что при сотворении мира, на землю опустилась звездная ночь.
