Еще дальше стоял Каи Хаконе.
А Стэн не сделал ни одного движения, пока охранники заходили в комнату и располагались по бокам от него. После этого в кабинет прошел Хаконе.
– Поговорим, капитан?
Стэн ухмыльнулся - будь его воля, он бы многое сказал этой скотине.
– Я могу отпустить вас из дворца под честное слово, что вы ничего не станете предпринимать против нас. Можете вы дать слово офицера?
Стэн прикинул в уме: а не солгать ли? Решил - не стоит. Ему надо бы кое-что сделать, а для этого необходимо оставаться во дворце - тогда будет хоть крохотный шанс выполнить задуманное.
– Нет, - ответил Стэн.
– Я так и думал, - сказал Хаконе, и по его кивку в комнату вошли еще четверо охранников. - И все же я намерен кое-что обсудить с вами.
В голове Стэна мелькнула мысль: если Император выживет и вернется во дворец, дел у него будет невпроворот. Например, восстановить все дворцовые сады, изрытые оборонными траншеями и перепаханные самоходками с ракетами “земля-воздух” - это преторианцы готовились к обороне. Хаконе, идущий рядом со Стэном, казалось, не обращал внимание на суету подготовительных работ.
Семеро преторианцев, образовав широкий ромб, сопровождали Стэна и Хаконе, постоянно держа капитана на мушке. Хаконе и этого вроде бы не замечал. Как всякий “думатель”, вдруг ставший активным “делателем”, он не мог удержаться от многословных, почти истеричных объяснений своих действий.
– Ах, насколько было бы проще, если бы уже первый этап заговора завершился успехом!
Стэн был тоже слегка не в себе: сейчас его, как-никак офицера разведки, мучило - почти до истерики - любопытство касательно деталей заговора.
– Первый этап, господин Хаконе? К сожалению, мне не все подробности известны. Как я понимаю, вы намеревались взрывом бомбы оглушить Императора. Верно? Его собирались доставить на “скорой помощи” в соуардский госпиталь, где доктор Кнокс позаботился бы об остальном. И что бы это вам дало?
– Обычно после Дня Империи властитель на неделю-другую удаляется от дел, отдыхает и не появляется на публике. Поэтому в нашем распоряжении было бы две недели, чтобы воздействовать на его психику.
– И чьи приказы он стал бы исполнять?
– Лидо и прочих разумных патриотов, которые убеждены, что следует идти иным путем и имперской политике нужно вернуть ее былой блеск.
– Но теперь вы намерены убить Императора!
– Необходимость - жестокая штука.
Стэн про себя содрогнулся: может ли такой человек, как Хаконе, действительно мыслить подобными клише.
– Итак, властителя вы убьете. А кого на его место?
– После гибели Императора все главнейшие имперские средства связи и вещания окажутся в наших руках. И никакая ложная информация не просочится в эфир.
– Вроде той, кто на самом деле сотворил все это?
Хаконе лишь усмехнулся и не счел нужным отвечать.
– Кстати, Хаконе, если уж об это зашел разговор и мой вопрос не очень возмутит вас: кого вы собираетесь объявить виновником гибели Императора?
– Конечно, таанцев. Кого же еще?
– Ловко. А вам не кажется, что лорды, которые вели переговоры, изложат свою версию событий? И вдруг поверят не вам, а им?
– Покойники не излагают версий.
Доселе невозмутимое лицо Стэна передернулось гневом:
– Да это же война!
– Так точно, капитан. Когда разразится война такого масштаба, кто станет копаться в причинах смерти Императора? Да, будет война, в которой Империя спустит жирок, накопленный в последнее время, - жирок, который мешает
