девчонка, заговоренная против стали, бывшая принцесса Ашмилоны, все-таки отступала и теряла силы на увертки, уходы, отступления. Она должна была отступать… Но она не отступила, и Лотар этот момент прозевал.
Оказалось, Мицар все-таки могла касаться стали. Легко, подготовившись, присмотревшись к повторяющимся траекториям Гвинеда, она сумела захватить его жесткими, как доска, ладонями, сжав меч с боков. Захват этот был так силен, что она остановила Гвинед мгновенно, словно тот наткнулся не на девичьи руки, а воткнулся в непроницаемую массу.
Лотар пробовал выдернуть клинок из ее захвата, но тщетно. Легкие движения, которыми он так гордился мгновение назад, подвели его, потому что расслабили его руку, и он оказался не готов к тому, чтобы сделать этот рывок достаточно сильным.
Мицар повернула обе ладони, и меч выпорхнул из руки Лотара, как птица. Но, по всей видимости, прикосновение к стали причиняло принцессе боль, потому что она не стала удерживать меч, а отшвырнула его в сторону, и он зазвенел по камням не ближе, чем в дюжине саженей. Лотар едва удержался, чтобы не проводить его глазами, потому что именно этого принцесса и ждала.
Она улыбнулась, и от этой улыбки захотелось спрятаться.
– Вот, кажется, и все, Желтоголовый.
Он выдохнул, снова набрал воздух. Чтобы его вот так спокойно и уверенно обезоружили - такое ему не могло присниться и в кошмарном сне. Он достал свой кинжал, но едва сделал пару выпадов этим оружием, как понял, что сталь, не содержащая магических добавок, которые были в Гвинеде, не оказывает никакого воздействия на Нуримана. А демон сдирал ауру с беззащитной руки такими ломтями, что уже через пару выпадов Лотар вынужден был перевести на нее взгляд, чтобы убедиться, что рука у него еще есть - до такой степени она онемела, лишившись жизни.
Застонав, Лотар отшвырнул бесполезный кинжал и встал в стойку. Он знал, что это бесполезно. Принцесса умела делать то, чего не умел ни он, ни кто-либо другой, кого он знал. Но больше ему ничего не оставалось.
Принцесса рассмеялась. Она смеялась почти так же весело, как в начале боя, когда была уверена, что справиться с Лотаром ненамного труднее, чем с его спутниками. В самом деле, подумал Лотар, сколько я уже держусь.
Принцесса рванулась вперед, не отсмеявшись. Ее кулаки замелькали в воздухе, как бичи, которые способны рассекать плоть до кости. Лотар пытался отбиваться, но понял, что это невозможно. Почти тотчас же он получил тяжелый удар в лоб и три удара по мускулам шеи, которые сделали его левую руку почти бесполезной.
А принцесса смеялась как ни в чем не бывало. Ее смех звенел высоко под сводами этого странного зала. Она обошла Лотара - избитого, униженного, проигравшего - встала прямо перед ним и снова прыгнула вперед.
Снова серия ошеломительных ударов, от которых голова, грудь, все тело взорвались несусветной болью. Их силу не смог вынести даже Рубос.
Что такое, принцесса опять отошла в сторону, чтобы полюбоваться на избитого, теряющего сознание Лотара? Как хорошо, когда тебя не добивают твердыми, как камень, кулаками и ногами… Как хорошо, что это еще не кончилось…
Но уже в следующее мгновение принцесса принялась отрабатывать на нем самые сокрушительные, самые чудовищные удары - головой в челюсть, коленом в горло, подъемом ноги по почкам, под его маленькую и тонкую медную нагрудную пластину, затяжные серии прямых по печени…
Когда она отвалилась от Лотара на этот раз, он стоял на одном колене, но еще не упал. Он смотрел на принцессу, и в голове у него была только одна мысль - а ведь Нуриман не показывается, она бьется одна, а он ничего не может с ней поделать…
Нуриман в самом деле не атаковал его: то ли не оправился от ран, которые ему все-таки нанес Гвинед, то ли было что-то еще, чего никто, кажется, не знал. Лотара это удивило, теперь-то его, драконьего оборотня, так легко прикончить, он же не способен даже поднять руки и к тому же безоружен… Безоружен?
Принцесса оказалась теперь сзади и слева. Лотар сделал незаметное движение. Он молился, чтобы она ничего не заметила. Она и не заметила, она торжествовала, смеялась, закидывая голову назад.
Она что-то говорит, это хорошо. Когда человек… или даже не человек, неважно… кто-то говорит, он, теряет бдительность.
– Я сожру тебя, чужеземец, а из твоих костей сделаю волынку. Говорят, это очень приятно - играть на волынке, сделанной из твоего главного врага. А ты был врагом хоть куда, Желтоголовый. Даже я в какой-то момент чуть было
