В это окошко могла пролезть лишь рука ребенка. Лотар закатал рукав до плеча, просунул кисть в окошко и медленно, дюйм за дюймом, стал ее удлинять, почти не меняя структуру и строение мягких тканей. Это не составляло труда, только связки отзывались тянущей болью. Внезапно Лотар понял, что не может больше наращивать руку, не меняя плечо. Но это как раз было затруднительно, потому что окошко не давало ему возможности сделать руку сильной у груди. Он попробовал захватить засов.
Указательный палец уже царапал поверхность засова, но сдвинуть не мог. Тогда Лотар решил вырастить мощный, очень острый, загнутый коготь.
Он сосредоточился, смахнул пот со лба и представил себе коготь с такой отчетливостью, что тот вырос прежде, чем Лотар успел охнуть от боли. Теперь дело пошло. Коготь врезался в податливую поверхность, оставляя за собой все более глубокую борозду. Когда стружка собралась под когтем в ощутимый валик, засов дрогнул и пополз в сторону. Лотар только хмыкнул.
И все-таки ему пришлось попотеть, чтобы открыть дверь, потому что перехватывать засов пришлось еще три раза, да немало времени ушло, чтобы вернуть руке человеческую форму.
В коридоре все так же тускло горели факелы. Теперь Лотара стало раздражать источаемое ими тепло, - ему хотелось прохлады. Работа с засовом разогрела его, как хорошая тренировка. И очень хотелось пить. Он истратил много влаги, кроме того, какое-то время истекал кровью. Кстати…
Лотар обернулся и посмотрел на пол, где только что прошел. После него остались капли пота, но крови он не заметил, по всей видимости, раны уже затянулись.
Коридор привел его к решетке, которая прошлый раз была поднята, потому что в камере с Велирией находился тюремщик. Сейчас она была опущена. Лотар попробовал замок. Открыть его было несложно, но внезапно он почувствовал струю свежего, пахнущего сыростью воздуха. Он поднял голову и внимательно осмотрел стены.
Так и есть. От пола наверх вели какие-то борозды, которые остались, вероятно, от ступеней, срубленных тогда же, когда заложили ход в подземелье. А вели они к отверстию в стене, из которого и втекал сюда этот воздух, несущий озерную ночную прохладу. Расшатать эту кладку, по всей видимости, было нетрудно.
Лотар вскарабкался наверх по глубоким, чуть ли не в полпальца, рубцам на стене и попробовал тяжелые блоки. Их скреплял раствор, от которого легко отлетали крошки, когда Лотар провел по нему острием кинжала.
Зацепившись поудобнее, Желтоголовый просунул руку в отверстие. Блоки оказались не более фута шириной. Такое расстояние Лотар мог бы процарапать за несколько дней, но он подозревал, что этого времени у него нет, нужно было придумать что-то другое. Он уже хотел было спускаться, как вдруг заметил, что верхний блок треснул посередине на всю глубину. Это давало шанс.
Лотар спустился, выбрал два факела попрочнее, загасил их, вернулся к дыре, поднялся наверх и вставил крепкие деревяшки в отверстие. Концы факелов торчали теперь, как пара дубинок. Они держались настолько прочно, что Лотар повис на них.
Тогда он расслабился на мгновение, повернулся к заложенной двери спиной, закинул ноги наверх, уперся в потолок и изо всех сил навалился на факелы. Верхний камень сдвинулся почти сразу же, причем так резко, что факел выскользнул, и Лотар не упал только потому, что вовремя перевернулся и зацепился пальцами ног за борозды на стене.
Лотар повторил операцию, и уже другая половинка верхнего блока исчезла с грохотом в темном отверстии. От этих усилий сдвинулся соседний камень, который через пару минут вывалился совсем. Теперь отверстие было достаточно широким, чтобы пролезть в него даже без трансформаций.
Слегка поцарапавшись и измазавшись, Лотар прополз в отверстие и осмотрелся. Он был в узком - двоим не разойтись - коридоре, ведущем наверх и в сторону, противоположную главным строениям замка. Прежде чем отправиться в путь, Лотар прислушался. Где-то очень далеко кто-то кричал, вероятно сзывая на подмогу. Значит, скоро будет погоня.
Коридор был прямой, те, кто вырубил его, шли к цели без всяких хитростей, даже не отыскивая в камне возможную слабину. Тем не менее Лотар внимательно смотрел под ноги, опасаясь ловушки, но предосторожность эта оказалась излишней.
Через две сотни шагов ветер, дующий Лотару в лицо, стал по-настоящему упругим. Он поймал себя на том, что безотчетно улыбается. И тут перед ним оказались ступени, ведущие к решетке, за которой виднелась гладкая плита, украшенная посередине большой каменной головой, по всей видимости - медвежьей. Между не очень ровными краями плиты и
