заниматься организацией торговли с землями, которые открыли мы с Яношем. Дома ее обожали слуги — значительно повеселевшие после освобождения — за то, что она не гнушалась самой грязной работы по дому, забираясь во все углы, где только могла оказаться паутина. А иногда она преподносила мне очаровательные сюрпризы, увлекая из кабинета в укромный павильончик в саду, где мы занимались любовью, как некогда в той райской долине.
Как и предсказывала Диосе, Эмили вырастала восхитительным ребенком. Это была жизнерадостная малышка, с пухлыми щечками, нежной кожицей и глазками, все время горевшими живым любопытством. Сердце мое сжималось от любви, когда я слышал ее смех, а едва увидев меня, она тут же бросалась ко мне, заливаясь радостным визгом и обнимая меня пухлыми ручонками. И от ее радости, и от запаха молока, исходившего от нее, меня переполняло счастье.
— Она вертит тобой как хочет, — поддразнивала меня Диосе. — Если у кого-то из детей и был в качестве игрушки родной папка, так это у Эмили. Тебе бы надо быть чуть построже, а то она просто на голову сядет.
Конечно, не все было гладко в нашей жизни. Возникали и проблемы, и нелепые случайности: то Диосе растягивала связки, то у Эмили прихватывало животик, да еще пропал небольшой грузовой корабль, шедший из Северных земель. К тому же Янош, уходя, оставил после себя немало наших с ним общих врагов. Однако какое-то время они ничего не предпринимали, ограничиваясь лишь злобным перешептыванием.
Конечно, уже тогда можно было разглядеть признаки грозного будущего, но все были убаюканы сладостными мечтами о богатствах, которые вот-вот должны были политься на нас из Далеких Королевств.
В том году скверно прошла церемония Каменного поцелуя. В наказуемые уголовники воскресители выбрали изголодавшегося бедолагу, пойманного на воровстве, и потому, будучи сплющенным между двумя древними камнями, он испустил лишь малую струйку крови, которой, согласно ритуалу, и благословлялся грядущий урожай.
Затем один за другим пролетели несколько ураганов с ливнем, молниями и громом, заставлявшими собак и ящеров тревожно завывать. После этого закаты солнца стали зловеще красными, а тучи на небе принимали жуткие формы.
Поползли слухи. Рассказывали, что вторая экспедиция умудрилась уже несколько раз заблудиться, что Янош перессорился со своими офицерами, что в городе кто-то усиленно занимается черной магией с сексуальными целями. И если россказням о Яноше можно было не верить, то наши купцы привозили достоверную информацию о том, что зашевелились ликантиане, увеличили свое войско и все громче стали говорить о восстановлении той огромной стены, которую разрушили ориссиане, нанеся им поражение. Но в моем окружении по-прежнему не придавали этим слухам большого значения, лишь лениво обсуждая их в тавернах. Стало также известно, что над храмом Воскрешения поднимаются странные дымы. Я расспрашивал об этом Рали, но ее шпионка могла лишь сообщить, что воскресители по-прежнему в состоянии вражды, но только их разбирательства проходят в укромных уголках, за толстыми дверями, где присутствие какой-нибудь поломойки считалось бы подозрительным.
И тут начали возвращаться первые члены экспедиции Яноша, принося с собой неприятные новости. Выяснилось, если верить им, что Янош оказался весьма своенравным руководителем, который считается только с собственным мнением, а тех, кто высказывается против, публично высмеивает. Сообщалось, что экспедиция не только несколько раз сбивалась с пути, но и до сих пор не может найти правильной дороги, теряя обоз, лошадей и людей под набегами коварных кочевников. Все это можно было бы счесть и чепухой, поскольку возвратившиеся были людьми, известными своей бестолковостью и трусостью, пустившимися в поход в предвкушении легкой славы.
Кассини, однако, решил воспользоваться предоставившимся шансом и вновь замелькал то тут, то там, понося Яноша и всячески его пороча. Из своих щелей полезли его сторонники, и вскоре он осмелел настолько, что даже стал выступать с публичными речами.
В этом году он даже помогал Джениндеру в церемонии вызывания дождя, позванивая в колокольчики, изображающие падение капель, пока Джениндер перерезал горло упитанному тельцу. И дождь пошел по расписанию. Да вот только не прекращался. Он шел и шел сутками, не теряя силы. Скоро невозможно было отличить день от ночи, и, как все жители Ориссы, мы тоже забились в дом, прислушиваясь к ливню, барабанящему по крыше. Резко похолодало, и нам приходилось постоянно поддерживать огонь в очагах, и потому вскоре сказалась нехватка топлива. В постоянной сырости бурно разрасталась зеленая плесень, пожирая вещи и продукты. Воскресители заклинаниями прекратили осадки, но не успели избавиться от этой напасти, как изо всех щелей поперли на нас миллионы кусачих муравьев. Чесотка от их укусов доводила всех до сумасшествия. Люди только и были заняты тем, что постоянно стряхивали их со стен, с себя, с детей.
Но все эти неприятности отступили на второй план, когда внезапно наступила угроза
