новичков, нестись к поручням, чтобы освободить свой желудок. Я скрыла под кашлем смех и заставила свое лицо принять самое уважительное выражение.
– Вы видели опасность в шторме? – спросила я.
– Каждый дурак мог ее увидеть, – сказал Страйкер. – Меня беспокоила не сила ветра, а видимость. Дождь был круче самых отборных ругательств моей жены, когда я поздно приходил из таверны. И это была самая темная ночь из всех, которые я когда-либо видывал с тех пор, как покинул Перечный берег. Я боялся, что мы потеряем друг друга или, еще хуже, наткнемся на какой-нибудь риф в этой темени. Лучшее, что можно было сделать, это переждать и утром взять новое направление. Но Фокас решил не терять времени, и Холла Ий с ним согласился. Почему, я спрашиваю? Мы же даже не знаем, куда идем! Во всяком случае, мы так переругались, что мне с трудом удалось их заставить вывесить фонари, чтобы хоть как-то видеть друг друга. Затем ветер прекратил свою работу, как шлюха при виде пустого кошелька, и с тех пор его вообще нет. Но это не так уж плохо. Плохо то, что мы запутались в этой дряни.
Мы двигались сквозь водоросли, такие густые, что не было даже видно воды.
– Никогда такого не видывал, – сказал он. – Такие огромные и такие толстые! Но я о них слышал. О да, я слышал такое, что сердце выпрыгивало из груди.
– Надеюсь, вы не станете мне это рассказывать, пока мы не выберемся отсюда, капитан Страйкер, – сказала я. – Не стоит пугать людей без толку.
– Если мы, конечно, выберемся, – мрачно заметил Страйкер.
Я не стала обращать внимания на его хмурые замечания. Он просто старался придать драматизм ситуации.
– Ладно, все будет в порядке, – смягчился он. – Нужно только, чтобы подул хороший ветер, и мы выберемся из этой вонючей кучи.
Но нужного ветра не было. Ни малейшего дуновения ни в этот день, ни на следующий, ни в один из многих дней, последовавших за этим. Стояла страшная жара. Боги вновь оставили нас. Все окутывал желтый туман, от которого, казалось, было еще жарче, и благодаря этому создавалось впечатление, что мы сидим на дне супового котла. Тем временем водоросли становились все гуще и гуще. Вдруг нам показалось, что мы видим нечто похожее на канал, ведущий из этой тюрьмы. Гребцы работали изо всех сил, пока корабли не вышли к нему. Но вместо того, чтобы вывести нас на свободу, канал предоставил нам только возможность плутать по лабиринту, натыкаясь на тупик за тупиком и возвращаясь постоянно на уже пройденные участки. У нас не было выбора, и мы продолжали свой путь в этом кошмаре, пока снова не вернулись на место, с которого начался наш путь по каналу.
Я пыталась гадать ежедневно, но как я ни старалась, как ни бросала кости снова и снова, постоянно получалось одно и то же. И это, по словам Гэмелена, означало, что никаких перемен в ближайшем будущем не предвидится. В то время как команда работала в изматывающей жаре, протаскивая нас фут за футом сквозь эти водяные заросли, Гэмелен и я всеми известными ему способами пытались вызвать ветер.
Мы достали специальные мешки для вызывания ветров. Это было лучшее из созданного Гэмеленом и его помощниками-воскресителями на момент нашего выхода из Ликантии. Огромный магический талант был вложен в них, но все было без толку. Каждый раз, когда я проделывала все, что предписывалось, и произносила заклинания для вызывания ветра, я открывала мешок, но, кроме горячего, отвратительно пахнущего газа, оттуда ничего не появлялось. Гэмелен решил, что нам мешают козни какой-то очень сильной враждебной магии, преодолеть которую он был не в силах.
Чем больше мы углублялись в эти водоросли, тем больше менялось все вокруг. Впечатление, что все вокруг является слегка колеблющейся плоской равниной, вскоре оказалось ложным. В одном из каналов водоросли стали образовывать все более и более высокие кучи. Некоторые из них даже доходили до середины мачты корабля. Ветви водорослей, свисая, принимали самые разнообразные странные формы. Некоторые были похожи на башни замков. Другие соединялись в виде фигур людей или зверей. При первом взгляде на одну из них я даже была готова поклясться, что передо мной торс женщины на лошади. У женщины выпирали груди, развевались на ветру локоны, как будто она неслась на своем коне с хорошей скоростью. Полилло сказала, что мне мерещится такое, потому что у меня давно не было любовницы. Я посмеялась над этим, но в глубине души согласилась с ней.
После недельной борьбы нам удалось прорваться в более широкий проток, в котором можно было двигаться немного быстрее. Конечно, это было все равно очень медленно, но чувствовать хоть какое-то оживление в этом болоте уже было приятно. Однако радовались мы недолго. Сант Большой Нос – вот кто положил этому конец. За минуту до
