сзади неподвижно стоящее тело. Призрак плыл по длинным коридорам сквозь стены других помещений, мимо находившихся там людей, не замечающих его.
Наконец Монавия оказалась в темном тронном зале с остатками пиршества, с похрапывающим королем Фарсаном, все еще держащим в руке кубок с вином.
Призрак королевы подплыл к нему. Наклонившись, он мягко повернул королевскую голову и выплюнул жидкость ему в ухо.
И отлетел прочь, улыбаясь. Потом громко сказал:
— Проснись, мой господин и хозяин.
Король застонал, заворочался, рассеянно стирая серебряные капли с шеи.
— Кто тут? — сердито спросил он. И дух сказал:
— Поторопись, мой господин. Твоему сыну нужен твой трон.
— Монавия? — спросил он, крутя головой, но не замечая призрака. — Где ты?
Он покачал головой и пробормотал:
— Много выпито. Эта сучка уже является ко мне в кошмарах. Но ничего, подожди, увидишь голову своего сына. Я прикажу отрубить ее завтра же. А потом узнаем, у кого сны веселее!
Дух королевы рассмеялся, словно зазвенели колокольчики под ветром.
Король Фарсан завертелся и чуть не упал с трона, пытаясь понять, откуда доносится звук.
И тут яд начал действовать. Король пронзительно вскрикнул, отбросил кубок и схватился за ухо. Судя по воплю, боль была ужасной.
Королева лишь рассмеялась и улетела прочь.
Двери с грохотом распахнулись, в зал вбежали встревоженные придворные и увидели, что на полу пустого зала лежит мертвый король.
На какое-то время среди них воцарилось молчание. Потом раздались взволнованные крики:
— Что же делать?.. Как такое могло случиться?.. Во всем виноваты доктора! Они должны были знать, что ему нездоровится!
И тут в дверях показалась королева Монавия. Это была
Долго вглядывалась в покрасневшее лицо мужа. Затем прошептала:
— Трус!
И плюнула на труп.
Придворные застыли в шоке, хотя некоторые и удовлетворенно кивнули. Королева, поднявшись, повернулась к ним.
— Мой муж умер, несомненно, от злоупотребления вином, — решительно заявила она.
Никто не посмел возражать. Монавия продолжила:
— Я хочу, чтобы мой сын был немедленно освобожден. Завтра он займет трон, и, несмотря на скверное отношение к нему отца, я думаю, он объявит соответствующий траур по Фарсану.
Придворные принялись осторожно выражать согласие. Появились даже улыбки, когда всем стало ясно, какие ветры теперь подуют. Фарсан как король не пользовался особой популярностью.
Королева посмотрела на остатки пиршества, и губы ее скривились от отвращения.
— Это было самое позорное время в нашей истории, — сказала она. — Этот зал и весь этот дворец видели нас всех униженными Баландом и его приспешниками. Но с этим покончено, тиренцы! Мой сын, как я полагаю, сразу же вышвырнет их отсюда, как только наденет корону.
Что же касается этого помещения, никто из нас больше не ступит и ногой в этот зал позора. Я хочу, чтобы его закрыли, слышите? Оставив все как есть. И забить двери. Мы немедленно начнем строить новый дворец,
