образ был следствием еще большей магии, чем допускал великий Янош Серый Плащ.
— Это вполне возможно, дорогая моя Рали, — сказал Гэмелен. — Серый Плащ открыл совершенно новый подход к магии, не сомневайся. Но до сих пор многое неизвестно. Что конкретно он мог упустить, как ты думаешь?
После непродолжительного колебания я ответила:
— Я думаю, что содержание того, что Янош Серый Плащ называл естественным миром, должно быть в действительности гораздо глубже. Я имею в виду, что количество природных стихий, которые его составляют, должно быть больше, чем нам известно. Представьте себе картину сегодняшнего полудня. Я шла под парусами при такой погоде, о которой только можно молить богов. И я была занята делом на равных со своей командой. Я пренебрегла своим классовым положением, чином, полом и присоединилась к ним. И в этот самый момент самый уродливый член нашей команды, как никто, тронул наши души. Не чем-нибудь, а песней. Хотя то, что он спел, не было песней в полном смысле слова, но голос этого человека захватил нас, унес в заоблачные дали. Этот музыкальный инструмент передал малейшие оттенки всего того опыта, который мы приобрели в течение жизни, при этом едва уловимые нюансы звучания, чувство меры исполнителя, выражение его лица точно отражали содержание. И это содержание заставило всех нас дружно заплакать.
— Я счастлив, что у тебя было такое удачное время, Рали, — сказал Гэмелен, — но трудно допустить, что в этом было что- то необычное. Люди часто собираются вместе, чтобы повеселиться. Либо это грандиозные концерты и фестивали, либо просто пьяные компании в тавернах. Так какое же может иметь отношение такое рядовое событие к миру волшебства?
Во сне я вздохнула, как растерявшийся студент, загнанный в тупик исключительно простым вопросом.
— Честное слово, не знаю, — ответила я, — если не считать того, что чувство, которое я разделила с командой, было настолько сильным, что в какой-то момент времени оно показалось мне реальным физическим воздействием. Воздействием одной из тех сил, которые описал Янош Серый Плащ.
— Давай рассмотрим их, — предложил воображаемый Гэмелен. — Янош Серый Плащ заявлял, что силы, которые участвуют в создании мира, — это свет, тепло, притяжение, движение, а также движение в состоянии покоя. Он также заявлял, что магия, способность вызывать превращения, является такой же природной силой, как и все остальные. Но самое важное, по мысли Яноша, состоит в том, что все силы, включая магию, — одна и та же природная сущность. Одна и та же сила, которая проявляется разными способами. — Брови старого заклинателя изогнулись дугами. Он повторил: — Я еще раз спрашиваю тебя, Рали, скажи мне, как ты думаешь, что упустил Серый Плащ? Что он не включил в перечень сил?
— Ту силу, о которой я вам говорила, — ответила я, все больше убеждаясь в правильности своей догадки, — слагаемое духовных сущностей отдельных личностей, которые вместе радуются, горюют или борются за выживание. Оно образует общую духовную сущность. Общую волю. — И первое, о чем я подумала, сказав это, — о всех тех мужчинах и женщинах, которых я победила в течение долгих лег. Мои эмоции, казалось, вскипели, а слова стали горячими: — Клянусь богами, которые вечно сбивают нас с толку, — я искренне верю, что воля может быть такой же силой, как молния, яростный шторм или любое заклинание, которое может создать колдунья. Эта сила является порождением самой жизни, а наиболее острое желание любого живого существа состоит в том, чтобы выжить и… жить.
Неожиданно Гэмелен, пришедший ко мне во сне, стал очень оживленным и возбужденным.
— Да, да, я вижу, что ты ухватила суть дела. Ты рассказала как раз о том, что Серый Плащ не включил в перечень сил. Именно жизнь и желание живого существа оставаться в живых как можно дольше. Ты сказала, что это — сила, род энергии, похожий на другие ее виды.
Гэмелен радостно хлопнул ладонью по колену и одобрительно закончил:
— Продолжай, Рали, я уверен, что ты на пороге большого откровения. Давай продвинемся еще немного вперед и…
Как раз в этот момент в моем сне неожиданно появились Ящерица, Донариус и другие члены команды. Они смеялись и передавали от одного к другому большой черпак с грогом. Гэмелен засмеялся вместе с ними, отпил из ковша и протянул его мне. Мой образ во сне неумело взял ковш и жадно отпил, проливая содержимое на палубу. Послышались веселые шутки в мой адрес, и я не могла не присоединиться к веселью.
Засмеявшись, я проснулась.
Я с некоторым изумлением глазела по сторонам, не понимая, почему нахожусь одна в своей каюте, подвесная койка, на которой я спала, мерно покачивалась вслед за движением корабля.
Мое сердце дрогнуло, когда я вдруг вспомнила содержание сна. Неистово ухватившись за это воспоминание, я попыталась вернуться к моменту, когда сон прервался, и досмотреть конец, получить ответ на мучивший вопрос, который, казалось, вот-вот сорвется с губ.
