Рикард мог позволить себе лишь очень короткую паузу у входа, чтобы бросить вокруг беглый взгляд. Он слишком явно был здесь чужаком и не мог войти непринужденно, будто делал это каждый день. Но и чересчур долго раздумывать тоже было нельзя: это выглядело бы как откровенная неуверенность в себе.
Рикард попытался представить, как бы он себя повел, если бы был преступником, прилетевшим на Колтри, чтобы избежать ареста и суда. Конечно, это могло оказаться опасным: у него не было соответствующего опыта, чтобы достаточно правдоподобно сыграть такую роль. Его легко могли раскусить.
Решив действовать по обстоятельствам, Рикард двинулся в сторону бара, направляясь к свободным стульям у правого конца стойки. Пересекая комнату, он почувствовал, как глаза присутствующих обратились нему, но не подал виду, что замечает их взгляды. Никто ничего не сказал. Судя по всему, ему удалось не выказать переполнявшего его страха. Случись это — они тут же бросились бы на него.
Подойдя к стойке, он взял стул и сел. Вблизи никого не было. Ожидая, пока бармен обслужит другого посетителя, он пытался решить, какая линия поведения была бы наиболее подходящей в данной ситуации.
Наверняка Рикард знал единственное: вести себя следует так, будто он ничуть не испуган. Шрам на ладони чесался немилосердно, но он заставил свой бешено работавший в поисках решения мозг успокоиться, плечи — расслабиться, кулаки — разжаться. Вновь оглядевшись вокруг, он увидел, что к нему направляется освободившийся к этому времени бармен.
Лица мужчин и женщин, сидевших за соседними столиками, были суровыми, мрачными, часто — печальными. Некоторые были старыми, другие — юными, большая часть — средних лет. Некоторые смеялись, но в глазах их затаилось выражение гнева и боли.
Рикард вспомнил, что такое же жесткое, суровое выражение он часто видел и на лице отца, но в глазах отца всегда можно было разглядеть искорку смеха. Нет, его отец не был похож на этих людей.
Осознав это обстоятельство, Рикард почувствовал, что страх его почему-то улетучился. Как и раньше, он понимал, какой опасности подвергается. Как и раньше, он чувствовал враждебность окружавших его людей. Пожалуй, сейчас он чувствовал все это даже более отчетливо, чем прежде. Но теперь он не боялся. Зуд в шраме утих.
Добравшийся наконец до Рикарда бармен взглянул на него без тени симпатии.
— Кройч со льдом, — мягко произнес Рикард. Безо всяких на то усилий голос его звучал абсолютно спокойно.
— Вы, видимо, считаете себя очень оригинальным? — неприязненно осведомился бармен.
— У вас что — нет кройча?
— Сейчас, сию минуту, — фыркнул тот. — Каким образом я, по-вашему, могу заполучить кройч на такой Богом забытой планете, как эта? Если вам нужен кройч — отправляйтесь туда, откуда пришли.
— Есть что-нибудь похожее?
— Мерта, фролем, виски нельш.
— Тогда — нельш со льдом. А поесть что-нибудь можно?
— Сандвичи.
— Самый большой, что у вас есть. — Глядя бармену прямо в глаза, он положил на стойку пару банкнот. Не говоря больше ни слова, тот повернулся и ушел.
Наблюдавший за ними посетители вернулись к своим собственным занятиям, и, пока Рикард ожидал заказа, никто его не тревожил. Он даже подумал, что, возможно, это место вовсе не было таким уж опасным, как ему говорили.
Вскоре вернулся бармен со стаканом отливавшего янтарем виски, разрезанным на четыре части внушительных размеров сандвичем и сдачей. Первый раунд был за Рикардом. Он поблагодарил и оставил сдачу лежать на стойке. Поданный ему нельш не то чтобы сильно напоминал кройч, но сандвич был очень даже неплох.
Неторопливо, как будто все время вселенной принадлежало ему, Рикард жевал свой сандвич, изредка, без излишнего любопытства, поглядывая по сторонам. Поев, он допил остатки виски и жестом показал бармену, что хочет еще. Бармен принес новый стакан, взял деньги и вернулся со сдачей.
— Не могли бы вы мне помочь? — обратился к нему Рикард. — Я хочу кое-кого разыскать, и, насколько я понял, здесь у вас подходящее место, чтобы получить нужную мне информацию. Это правда?
Как только он заговорил, все разговоры в пределах слышимости мгновенно прекратились.
Стоя напротив Рикарда, но не глядя на него и не отвечая, бармен начал протирать стойку бара. На лице его застыло выражение, в котором отразилась воцарившаяся в зале напряженность. Рикарду не нужно было смотреть вокруг, чтобы почувствовать, что он стал центром всеобщего внимания.
