Я спросил:
— А зачем она — мещанка?
— То есть? — переспросил историк. — Странный вопрос. Зачем заяц — заяц, а волк — волк?
Время было позднее — на том разговор и увял.
Уже на прощанье я посоветовал рассказчице предупредить подругу, чтобы дубленку все же не покупала. Я не фаталист, в судьбу не верю, но подол с цветочками счастья девушке действительно не принесет…
Ни в лифте, ни на улице историк не мог успокоиться и поносил агрессивное современное мещанство и прагматичную, корыстную, бездуховную сегодняшнюю молодежь, которая без рубля шагу не сделает и рабски преклоняется перед любым модным тряпьем.
Было холодно, и ему никто не возразил…
С тех пор прошло уже несколько недель. Но прерванный спор о судьбе, мещанах и угрюмой власти вещей не давал мне покоя. Особенно гневные выпады историка в адрес мещан.
Я перебирал в памяти людей знакомых и малознакомых — и не мог найти среди них ни одного, достойного столь сурового и безоговорочного осуждения. Были среди них и карьеристы, и бюрократы, и тунеядцы, даже дураков парочка. Но под брезгливое определение «мещанин» не попадал никто. В конце концов я пришел к выводу неожиданному и даже странному: что мещанин — почти такая же современная сказка для взрослых, как летающая тарелка или снежный человек. Слишком уж туманны, слишком призрачны его координаты и контуры…
В самом деле, что же это такое — мещанин? Какими конкретными особенностями отличается этот крайне неприятный субъект?
Придется разбираться.
Мещанин любит деньги.
Правда, мы с вами от денег тоже не отказываемся, но мы?то с вами совсем другое дело. Нам деньги нужны для вполне пристойных целей: приобрести нужную вещь, съездить на юг, купить подарок другу, сходить в театр. А мещанину?.. В самом деле, зачем деньги мещанину? Впрочем, эта проблема нас обычно не занимает. Мещанин любит деньги просто потому, что он мещанин.
Еще он гоняется за вещами.
Правда, и мы с вами спим не на полу и ходим не голые. Мы тоже живем среди вещей. Но разве можно сравнивать?! Мы покупаем магнитофон, чтобы записать любимые мелодии. Мы приобретаем ковер, чтобы баш–маки при ходьбе не стучали. А мещанин… Он любит вещь саму по себе, как символ благополучия, что ли. Он собственник, этот проклятый мещанин!
Вам не вспоминается старый, но забавный и психологически мудрый анекдот? Помните — человек выходит в воскресенье на улицу, видит огромную снующую толпу и произносит в недоумении:
— И куда их всех несет? Ну, я другое дело, я к тетке еду. А они?то чего дома не сидят?!..
Мещанин всегда безвкусно одет. Либо старомодно, либо подчеркнуто современно, но всегда безвкусно.
Правда, понятие вкуса достаточно относительно. Для девочки, бегущей в парк на танцы, пенсионерки, неприязненно глядящие ей вслед, — убогие, заскорузлые мещанки. Тогда как для них, почтенных пожилых женщин, мещанка именно эта наглая девчонка в мини–юбке, причем не просто мещанка, а взбесившаяся. Скоро голыми бегать начнут!
Мещанин любит только эстрадное треньканье — если мы с вами поклонники классики. И, напротив, мещанин способен понять только музыку вековой давности — если нам с вами по душе битлы, Карел Готт и Елена Камбурова…
Словом, если стереть случайные, сомнительные черты и оставить лишь бесспорные, общепринятые, получится, что мещанин — это человек, который нам с вами не нравится.
Не так уж много, а?
На мой взгляд, мещанством мы часто называем очень разные явления, причины которых сложны, а порой и противоречивы. Так в старину и пневмонию, и плеврит, и бронхит, и грипп называли простудой. Потом разобрались в сути и причинах каждой болезни — и стали ее успешно лечить…
Конечно, философы и социологи исследуют и описывают различные формы бездуховности, вещизма, социальной апатии. Но тем временем мы в житейском своем просторечии запутываем проблему как только можем.
Конечно, можно девушку, гоняющуюся за импортной дубленкой, назвать мещанкой. Но разве объяснит это нам, почему неглупая девушка полгода бегает за вещью отнюдь не первой необходимости? Почему готова ухлопать на нее заработок полутора
