доставал его оттуда, пел ему песни, без конца полировал его грубо выструганное щелястое лезвие камнем и натирал его для блеска салом, припасенным с обеда. Но в итоге игра обернулась ложью. Даже во время игры мы никогда не были воинами — только рабами. Мы так и остались рабами. Рабами и трусами. А я еще и предал своего командира. Да меня просто тошнило от стыда и позора!
К началу послеобеденных занятий мы, естественно, опоздали. Когда мы, бегом промчавшись через весь дом и задыхаясь, влетели в класс, Эверра с отвращением посмотрел на нас и велел:
— Идите умойтесь. — А мы-то на себя и внимания не обратили; только теперь я заметил, как перепачкана наша одежда, какие грязные у нас руки, а физиономия Тиба к тому же вся в потеках сажи, слез и соплей; да и сам я, наверное, выглядел не намного лучше. — Сходи с ними, Сэлло, — попросил учитель мою сестру, — и проследи, чтобы они привели себя в порядок. — По- моему, добрый Эверра послал Сэл с нами, понимая, до какой степени мы оба расстроены.
Я успел заметить, что Торм сидит в классе на своем обычном месте, а вот Хоуби там нет.
— Что случилось? — спросила Сэлло, помогая нам отмыться, но я вместо ответа спросил:
— А что вам Торм сказал?
— Он сказал, что Отец Алтан приказал вам сжечь кое-какие игрушки, так что вы, возможно, опоздаете к началу занятий.
Значит, Торм прикрыл нас, придумал для нас оправдание! С одной стороны, я испытал огромное облегчение, но с другой — это оказалось настолько незаслуженным после моего предательства, что я чуть не расплакался от благодарности и стыда.
— Интересно, какие такие игрушки он велел вам сжечь? Чем вы там занимались?
Я молча покачал головой, решив ничего ей не говорить. Но Тиб не выдержал:
— Мы играли в воинов и маршировали, а Торм-ди нами командовал.
— Заткнись, Тиб! — сказал я, но было уже поздно.
— С какой это стати мне затыкаться?
— Мало тебе неприятностей?
— Мы же не виноваты! Так и Отец сказал. Он же сказал, что во всем виноват Торм-ди.
— Ничего подобного! Ты бы лучше об этом помалкивал, раз не понимаешь! Ты же предаешь его!
— Ну, так ведь он же соврал, — сказал Тиб. — Он сказал, что мы лазили по деревьям.
— Он просто пытался уберечь нас от лишних неприятностей!
— А может, себя самого? — возразил Тиб.
У фонтана во дворе Сэл как-то ухитрилась погрузить наши головы в воду и почти дочиста оттереть наши перепачканные физиономии. Возилась она довольно долго. Сперва мои многочисленные ожоги сильно щипало, потом я почувствовал приятную прохладу; особенно приятно было опустить в воду свое уже очень сильно распухшее запястье. Отскребая с нас грязь, Сэлло постепенно вытянула-таки из нас всю историю с оружием, но отреагировала весьма немногословно, сказав Тибу:
— Гэв прав. Не надо об этом болтать.
На обратном пути я спросил у нее:
— А что, теперь Хоуби на один глаз ослепнет?
— Торм-ди сказал только, что он слегка повредил себе глаз, — пожала плечами Сэлло.
— Хоуби ужасно на меня зол, — вздохнул я.
— Ну и что? — вдруг возмутилась Сэлло. — Ты же не нарочно его поранил! А вот он как раз
Прежде чем войти в класс, Сэлло обняла меня за плечи и на минутку прижала к себе; я тоже быстро обнял ее, я снова все стало хорошо… почти хорошо.
Глава 2
