Все замыкаются в молчании, кроме Гарри, а он говорит:
— Я считал, что тебе никогда не нравилось в Кенте.
— Мне действительно там не очень нравилось. Но я потратил на это время, а раз так, то почему бы не получить диплом, чего бы он ни стоил, а он немногого стоит. Все лето, пап, ты шпынял меня по поводу колледжа, и мне хотелось сказать тебе: о'кей, о'кей, ты прав, но ты же не знал всего, ты не знал насчет Пру.
— В таком случае не надо на мне жениться, — быстро, тихо произносит Пру.
Мальчишка искоса — а она ведь сидит рядом с ним на диване — бросает на нее взгляд и еще глубже уходит в подушки.
— Да нет уж, лучше женюсь, — говорит он. — Пора мне остепениться.
— Мы можем пожениться и вернуться на год в Кент, чтобы ты закончил. — Руки Пру лежат теперь на коленях, и в них рюмочка с зеленой жидкостью; она смотрит в нее и говорит размеренно, точно вытаскивая из этого крошечного колодца давно отрепетированные слова — ответы на жалобы Нельсона.
— Не-а, — говорит пристыженный Нельсон. — Это, по-моему, глупо. Если уж жениться, так по-настоящему, чтоб была и работа, и старый разбитый «универсал», и тесный домишко, и прочая бодяга. В Кенте меня не научат лучше сбагривать людям эти папины японские игрушки. Вот если бы мамашке и бабуле удалось выкрутить ему руки, чтоб он взял меня.
— Бог ты мой, как ты все искажаешь! — восклицает Гарри. — Мы тебя возьмем — как может быть иначе? Но ты будешь куда ценнее для компании и, что гораздо важнее, для себя самого, если окончишь колледж. И только потому, что я это твержу, на меня смотрят здесь так, точно я зверь. — Он поворачивается к Арчи Кэмпбеллу и, забыв, как низко тот сидит, говорит поверх его головы, словно обращаясь к кому-то стоящему сзади: — Извините за эту перепалку — к вашим делам она не имеет никакого отношения.
— Да нет, — медоточиво возражает священник, — это вполне вписывается в картину. — И спрашивает Пру: — А вы где предпочли бы жить ближайший год? Первый год супружества, как сказано в книгах, задает тон всей остальной жизни.
Пру каким-то сердитым жестом откидывает на спину волосы.
— У меня нет особенно радостных воспоминаний о Кенте, — признается она. — Я была бы рада начать жизнь в новом месте.
Трубка Кэмпбелла наполняет комнату сладковатым уютным ароматом. Скорее всего ему еще и тридцати не исполнилось, а уже нет такого мяча, который бы он не отбил на своем поле. Профессионал — это Кролик уважает.
— Вы, возможно, удивляетесь, почему они не хотят выждать этот год, — ядовитым тоном произносит мамаша Спрингер.
Большая голова на хлипком туловище поворачивается, и молодой священник широко улыбается:
— Нет, я об этом не думал.
— Она же в положении, — без всякой надобности объявляет старуха.
— Не без помощи Нельсона, конечно, — улыбается священник.
— Мама, такое ведь бывает, — пытается утихомирить ее Дженис.
— Можешь мне этого не говорить, — отрубает мамаша. — Я не забыла, что так было и с тобой.
—
— Это ужасно, — объявляет Нельсон с дивана. — Зачем мы притащили сюда этого несчастного человека? Мы с Пру вовсе не просили, чтобы нас венчали в церкви, я вообще не верю во все это.
— Не веришь? — спрашивает Гарри: он потрясен, оскорблен.
— Нет, пап. Если человек умер, так умер.
— Вот как?
— Да перестань ты, ты же знаешь, что это так, в душе все это знают.
— Никто не знает наверняка, — спокойно произносит Пру.
Нельсон в ярости спрашивает ее:
— Сколько мертвецов ты за свою жизнь видела?
Гарри помнит, что у Нельсона, даже маленького, вот так же белело вокруг рта, когда он выходил из себя. У него на нервной почве случались колики в животе, и он хватался за балясины лестницы, поднимаясь наверх за своими учебниками. Но они его все равно отправляли в школу. Гарри тогда еще вкалывал в «Верити», а Дженис полдня работала в магазине, и у них не было няни. Няней была школа.
Преподобный Кэмпбелл, невозмутимо попыхивая своей ароматной трубкой, задает Пру новый вопрос:
