— А как относятся ваши родители к тому, что вы собираетесь вступить в брак с человеком, не принадлежащим к римско- католической церкви?
Легкий румянец возвращается, глаза становятся еще более зелеными.
— Собственно, католичкой была только мама, да и она, по-моему, к тому времени, когда я появилась на свет, почти отошла от веры. Меня, правда, крестили, но конфирмации не было, хотя у нас хранилось платье для конфирмации, которое надевали сестры. Пожалуй, можно сказать, что папа выбил это из нее. Не желал он кормить такую ораву.
— А какой он был веры?
— Никакой.
Гарри ударяется в воспоминания:
— Прадедушка Нельсона был из католиков. Его мать была ирландка. Это я говорю о моем деде. Черт подери, а я считаю, что...
Все взгляды устремлены на него.
— ...если хоть немножко не верить, то потонешь.
Произнося это, он смотрит на Нельсона главным образом потому, что взволнованное, побелевшее вокруг рта лицо мальчишки у него как раз перед глазами. Короткий ежик, на взгляд Гарри, делает его похожим на бритого каторжника, у которого отросли волосы. Мальчишка фыркает:
— Делай что хочешь, пап, но только не тони.
Дженис наклоняется к Пру и грудным голосом зрелой женщины, как она теперь завела моду говорить, манерно изрекает:
— Хотелось бы мне, чтобы ты сумела убедить своих родителей приехать на свадьбу.
Мамаша Спрингер говорит более умиротворяющим тоном, поскольку тут ведь священник:
— Так или иначе, у нас тут к епископалианцам относятся почти так же, как к католикам.
Пру трясет головой, рыжие волосы ее взлетают — затравленный зверь. Она говорит:
— У нас произошел разрыв. Они не одобряли кое-чего, что было до Нельсона, не одобрили бы и того, что я в таком положении.
— А что же ты такого натворила? — спрашивает Гарри.
Она словно не слышит и произносит, как бы разговаривая сама с собой:
— Я научилась заботиться о себе без их помощи.
— Вот что я вам скажу, — мягко говорит Кэмпбелл; трубка у него погасла, и его внимание целую минуту было поглощено тем, чтобы ее разжечь. — Мне несколько затруднительно прийти к решению... — на губах его появляется хитрая улыбочка, как у парня из фильма «Сумасшедший», — относительно того, как венчать такую пару, когда одна принадлежит к римско-католической церкви, а другой, как он только что нам сообщил, является атеистом. В данном случае. — Он кивает на Нельсона. — Теперь епископ дает нам больше свободы в этих вопросах, чем раньше. На днях я обвенчал разведенного японца — родители его, правда, принадлежали к епископальной церкви — с молодой женщиной, которая хотела, чтобы слова «Наша всеобщая Матерь Божия» заменили во время службы на слово «Господь». Мы сумели отговорить ее от этого. В данном случае, люди добрые, я, право же, не вижу, чтобы Нельсон и его совершенно очаровательная невеста были вообще готовы или хотели принять, если можно так выразиться, наш вариант чуда. — Он выпускает большое облако дыма и, как обычно делают курильщики трубок, поджимает губы, ожидая возражений.
Мамаша Спрингер зашевелилась — кажется, хочет подняться из своего глубокого кресла.
— Так вот: не бывать тому, чтобы внук Фреда Спрингера венчался в римско-католической церкви! — Голова ее снова падает на мягкий подголовник. Подбородок багровеет.
— О! — весело восклицает Арчи Кэмпбелл. — Я не думаю, чтобы мой дорогой друг отец Макгэри тоже мог их обвенчать. Юная леди даже не ходила к конфирмации. Знаете что, — добавляет он, сцепив руки на колене и глядя в пространство, — множество прекрасных здоровых браков было совершено в мэрии. Или в унитарианской церкви. Мой друг Джим Хэнкок из этой церкви в Мэйден-Стринге не раз брал на себя венчание, которое представляло для нас проблему.
Кролик вскакивает. Здесь происходит что-то ужасное — правда, он не очень понимает, что так ужасно и для кого.
— Кто-нибудь, кроме меня, хочет еще выпить?
Кэмпбелл, не глядя, протягивает ему пустой стакан, да и у Пру в рюмочке уже ничего нет. Зелень мятного ликера вся переместилась в ее глаза. А священник говорит ей и Нельсону:
— Право же, в определенных обстоятельствах даже для самих верующих это, возможно, наиболее правильный путь. А потом
