Все приготовления шли таким образом, чтобы вынудить Тревиза отправиться на Трантор. Его отказ направиться туда поверг Кампера в полнейшее изумление, и, как он думал, Джиндибел тоже не предвидел такого поворота событий.
Во всяком случае, Джиндибел спешил на место, и это усилило в Кампере ощущение тревоги.
Кампер послал гиперсигнал.
Джиндибела разбудило прикосновение к его мозгу. Оно было эффективным и, в неменьшей степени, тревожным. Поскольку оно действовало непосредственно на возбуждающие центры, Джиндибел просто проснулся и сел в постели.
Простыня сползла с гладко-мускулистого торса. Он узнал прикосновение, различающиеся у менталистов, как голоса тех, кто примитивно общается звуками.
Джиндибел послал стандартный сигнал с просьбой небольшой отсрочки, если она возможна, и получил ответ: «Не аварийно».
Без чрезмерной спешки Джиндибел занялся утренней процедурой. Он был еще в корабельном душе, когда снова включился контакт.
– Кампер?
– Да, Спикер.
– Вы разговаривали с Тревизом и с тем, другим?
– Пилоратом, Яновом Пилоратом. Да, Спикер.
– Хорошо. Дайте мне еще пять минут, и я налажу видеосвязь.
Он привел Сару Нови в кабину управления. Она вопросительно взглянула на него и хотела что-то спросить, но он приложил палец ко рту, и она сразу умолкла. Джиндибел все еще чувствовал некоторую неловкость от интенсивного почтительного обожания в ее мозгу, но это становилось в какой-то мере утешительно-нормальной частью его окружения. Он присоединил маленький усик своего сознания к ее мозгу, и теперь нельзя было подействовать на его мозг, не подействовав и на нее. Мозг этой женщины – а созерцать его непрекращающуюся симметрию было огромным эстетическим удовольствием – делал невозможным существование поблизости любого постороннего влияния без обнаружения. Джиндибел почувствовал прилив благодарности за вежливый импульс, овладевший им, когда они с Нови стояли возле университета, и приведший ее к нему именно тогда, когда она была ему нужнее всего.
– Кампер?
– Да, Спикер?
– Расслабьтесь, пожалуйста. Я должен изучить ваш мозг. В этом нет никакого оскорбления.
– Как пожелаете, Спикер. Могу я узнать, зачем?
– Для уверенности, что к вам не прикасались.
– Я знаю, что у вас есть политические соперники в Совете, Спикер, но, конечно, никто из них…
