угостить чаем штурмана. Вы сами говорили, Дэйв. Или штурман и паромщик это не одно и то же?»
– Стефф? – озабоченно окликнул ее Винс. – Ты в порядке, дорогая?
– Все отлично, а что?
– Ты выглядела, не знаю… как-то странно.
– Наверное. Странная история, да? – сказала она. – Если я и повела себя необычно, то, должно быть, из-за нее. Только ведь это вовсе не история, в этом вы правы. Я словно пытаюсь проехать на велосипеде по канату, которого нет.
Стефани немного помедлила, а затем все же решила выставить себя на посмешище:
– Мистер Эдвик запомнил Коэна, потому что тот ему что-то принес? Потому что он угостил штурмана чаем?
С минуту мужчины молчали, загадочно глядя на нее, молодую, по-мальчишески миловидную перед лицом их старости, а она готова была разрыдаться или выкинуть еще что-нибудь в этом духе, только бы избавиться от тревоги и крепнущей уверенности, что она выставила себя полной дурой.
Винс сказал:
– На переправе было холодно. Какой-то мужчина принес в рубку бумажный стаканчик с кофе и отдал его Гарду. Они обменялись парой фраз. Был апрель, если помнишь, и к этому времени уже стемнело. Мужчина сказал: «Холодно на переправе». Гард ответил: «Да». Затем мужчина сказал: «Добираться долго» или «Я добирался долго», Гард говорил, что, возможно, мужчина даже сказал: «Лидли добиралась долго». Такое имя есть, не в Тиннокской телефонной книге, но в некоторых других.
– На Коэне было пальто или зеленая куртка?
– Стефф, – сказал Винс. – Гард не только не помнил, было ли на нем пальто, он даже под присягой не смог бы поклясться, пришел ли тот пешком или приехал верхом. Было темно, это первое; во-вторых, после незначительного доброго поступка и пары фраз прошло полтора года, а в-третьих, старина Гард, знаешь… – и он сделал жест, словно пьет из бутылки.
– О мертвых либо хорошо, либо ничего, но пил он по-черному, – подхватил Дэйв. – Работу паромщика он потерял в восемьдесят пятом, и городской совет устроил его работать на снегоочистителе в основном ради того, чтобы его семья не голодала. Понимаешь, у него пятеро детей и жена с рассеянным склерозом. Но в конце концов он разбил снегоочиститель, когда в стельку пьяный работал на Главной улице и гнал во всю, несмотря на долбанный февраль – извините за мой долбанный французский. Потеряв и это место, он жил на пособие по безработице. Поэтому стоит ли удивляться тому, что он так мало помнил? Думаю, нет. Но из всего, что он рассказал, я уверен в одном: да, дитя Колорадо приехал с материка на последнем пароме, и, да, он угостил штурмана чаем или чем-то еще. Хорошо, что ты запомнила это, Стефф, – он похлопал ее по руке. Она улыбнулась в ответ. Улыбка получилась несколько ошеломленной.
– Как мы уже говорили, – продолжил Винс, – придется учесть двухчасовую разницу во времени, – он подвинул ее левый указательный палец немного ближе к правому. – На восточном побережье было 12:15, когда Коэн покинул офис. Он отказывается от своей привычной размеренной жизни в тот момент, когда двери лифта открываются, и он оказывается в вестибюле здания. В ту самую секунду. Он вылетает на улицу, безрассудно уверенный в своем выборе, где его ждет высокоскоростная машина с гонщиком-шофером.
Через полчаса он уже на БО Стэплтона, а через пять минут поднимается по трапу частного самолета. Он не полагался на случай. Так у него ничего бы не вышло. Есть люди, которые регулярно летают частным образом и задерживаются где-нибудь на пару недель. Те, кто их возит, проводят это время, обслуживая другие чартерные рейсы. Наш парень должен был договориться именно насчет такого рейса и оплатить наличными перелет к восточной границе.
– А что бы он делал, если бы те, с кем он договорился, в последний момент отменили бы полет? – спросила Стефани.
Дэйв пожал плечами.
– Полагаю то же, что и в том случае, если бы погода испортилась, – ответил он, – отложил бы все до следующего раза.
Тем временем Винс подвинул левый палец Стефани еще ближе к правому.
– Все ближе и ближе к восточному побережью, – сказал он. – По крайней мере, нашему приятелю, Коэну, не пришлось тратить время на волокиту, связанную с безопасностью и страхованием, тогда, в 1980 да еще при перелете чартерным рейсом ее можно было избежать. Так же приходится предполагать – снова – что ему не пришлось ждать, пока освободится взлетная полоса, потому что это выбило бы его из графика, а ведь в конечном пункте, – он коснулся ее правого пальца, – ждет паром. Последний.
На перелет ушло три часа. Остановимся на этом. Мой напарник проверил по Интернету, от которого он просто без ума, и сказал, что в тот день погода была летная, и карты показывали, что реактивный поток проходил как нужно.
– Но насколько он был силен, мне выяснить так и не удалось, – вставил Дэйв. Он взглянул на Винса. – Принимая во внимание то, что в деле вообще много невыясненного, это не так уж страшно.
