– А ты уверена, что сможешь ответить? – спросил я.
– Уверена.
– Сколько крови тебе надо? – спросил я.
– Дядя Антон! – воскликнул Кеша. – Не соглашайтесь! Что вы делаете!
– Молчи, – сказал я. – И запоминай. Ты свидетель.
Кеша попытался вскочить, снова сел. У него задрожали губы. Он переводил взгляд с меня на Еву.
– Не мешай ему, мальчик, – сказала Ева. – Тут нет никакого насилия, все по доброй воле… Я не собираюсь выпивать тебя досуха, Антон. И обращать не намерена… Тем более что в случае Иного – это очень, очень трудно, а в случае со Светлым и Высшим – практически невозможно. Я не убийца. – Она лукаво улыбнулась, ее глаза блеснули, как живые. – Не просто убийца. Я – коллекционер.
– Сколько? – повторил я.
– Глоток-два. Не больше трех, если вдруг понравится.
– Пей, – сказал я, засучивая рукав.
– Нет-нет! – возмутилась Ева. – Это профанация. Я не перекусить на скорую руку зашла, извини за дурной каламбур. Либо шея, либо бедренная артерия. Не будем смущать мальчика, верно? Шея.
– Соси давай, – сказал я. – Я тебя позвал не разговоры разговаривать.
– Ах, Антон, Антон! – Ева снова засмеялась. – Как же ты мне нравишься! Вся эта чудесная бравада, грубость, завуалированные пошлости…
Она встала и подошла ко мне, я тоже встал. Почувствовал ее запах – одновременно свежий и сладкий, пьянящий. Глаза Евы блестели, на губах играла легкая полуулыбка. Сейчас она казалась по-настоящему красивой.
– Вижу, ты давно не ела, – сказал я. – Феромоновые железы полны.
– Если бы я захотела, – прошептала Ева, – ко мне сбежались бы все мужчины этого дома. А мальчик потерял бы сознание от вожделения… Не хочешь меня поцеловать?
– Хочу, – сказал я. – Но я знаю, что буду целовать на самом деле, поэтому воздержусь.
– Мое дело предложить, – промурлыкала она и плавным движением положила голову мне на плечо.
Шею кольнуло. Кеша тихо вскрикнул.
– Не отворачивайся, – сказал я. – Считай вслух. При каждом сосательном движении у нее будет набухать на горле мышечный мешок.
Шея слегка онемела. Боли больше не было.
– Раз, – сказал Кеша.
Ева подняла руку и погладила меня по голове.
Никаких ощущений не было. Никакой боли. Никакой слабости. Просто стоит женщина… привлекательная… склонила голову мне на плечо… И пьет мою кровь.
– Два, – сказал Кеша страдальческим голосом.
Столь же ровным, грациозным движением Ева выпрямилась. Облизнула длинным розовым языком рот. Вытерла тыльной стороной ладони остатки крови с губ.
– Кеша, дай салфетку, – сказал я, протягивая руку. Кеша вскочил, чуть не опрокинув стул, подал мне смятый пук салфеток – веселеньких, разноцветных, с изображением хохочущего Санта-Клауса. Я прижал салфетки к шее.
– Сама сейчас свернется, – сказала Ева. – Я вбрызнула фермент, Светлый.
– Спасибо. И что так – всего два глотка? Не понравилась?
– Алкоголь и табачище, миазмы большого города, адреналин и токсины, – сказала Ева. – Шучу я, Антон. Очень интересная кровь. Знакомый привкус, как я и ожидала, но интересная. Я запомню. Захотелось тебя поставить на место.
– Я не против, – сказал я.
– И запомни на будущее, – сказала Ева. – У таких… старых, как я, сосательный мешок вмещает до полутора-двух литров крови. Я могла тебя убить в два глотка. Или в три. И все было бы в рамках разрешенного тобой, мальчик был бы свидетелем. Не досуха, не обращая, три глотка. А что не смог жить с литром крови в жилах – сам дурак.
Она требовательно смотрела мне в глаза.
– Дурак, – согласился я. – Спасибо. Запомню.
– Теперь ты можешь задать свой вопрос, – сказала Ева. – Любой. Если я не смогу дать полезной информации… что ж,
