- Точно. В клубе. Что я могу для вас сделать?
Повернувшись, она закрыла, затем замкнула дверь кабинета.
- Снять свою одежду, мистер Истон.
Через полтора часа, закрыв за Робин дверь, Зак обмяк в своем кресле. Он был рад, что она явилась под конец рабочего дня, когда практически все ушли. Поначалу Истон сомневался, но профессиональный массаж был подарком, от которого невозможно было отказаться. У девушки были волшебные руки, и она провела больше часа, прорабатывая каждый напряженный участок всего его тела. Его мышцы ощущались такими же свободными, как морской анемон. За организацию этого массажа, он был обязан Сатерлин огромным "спасибо". Поскольку, Норе пока не позволялось трогать его самой, она, по всей видимости, решила найти обходной путь, и она его нашла. Потянувшись, Истон наслаждался тем, насколько спокойным и умиротворенным он себя чувствовал. Прошло, минимум, полтора года, с тех пор, как он хотя бы, приблизительно, так же расслаблялся.
Его брак с Грейс, начавшись с ночного кошмара, совсем скоро превратился в самый сладкий сон. Но, как и всякому сну, ему нельзя было доверять. В его задворки постоянно просачивалась некая тьма. И в один прекрасный день, эта тьма стала проявляться, даже во время его бодрствования. Грейс начала поднимать разговоры - пугающие разговоры, вести которые Зак отказывался. А потом, что-то произошло с ней, а может, и с ним. Единственное, он знал, что Грейс отдалялась от него, и он ничего не мог с этим поделать. Она словно часы, которые забыли завести, попросту медленно закрылась от него.
Ощущение рук Робин на его теле явилось весьма странным откровением. С Сатерлин у него произошел невероятный сексуальный опыт, и в ту ночь, когда они напились в ее кабинете, и в прошлую, в ее Астон Мартине. Но прикосновения другой девушки к его спине, рукам и ногам… прикосновения, которые были чувственными, но не сексуальными, казались ему такими же чужеродными, как и прикосновения Норы. Чужеродными, но не пугающими.
Зак задумался, если бы он снова увидел Грейс, смог бы он открыться ей больше, чем раньше? Он бы с удовольствием касался ее так, как это делала Робин. Он бы с удовольствием научил ее пару-тройке вещей, которые перенял у Сатерлин. Когда его телефон зазвонил, Истон улыбнулся. Он догадывался, кто мог звонить ему на работу в столь поздний, вечерний час.
- Нора, ты настоящая чертовка, - сказал он, приложив трубку к уху, - но я не жалуюсь.
На другом конце линии Зак распознал резкий вдох, за которым последовала наэлектризованная тишина.
- Закари? – послышался голос, который он бы узнал через тысячи миль или через тысячи лет.
Он мгновенно выпрямился, а сердце в его груди заколотилось. Все, что было расслабленным еще секунду назад, снова пришло в напряжение.
- Грейс, - выдохнул он, - прости. Я думал, это одна из моих писательниц. Нора Сатерлин – своеобразная особа. Думаю, она бы тебе понравилась. Что-то я болтаю, как идиот. Как ты?
В течение последовавшей жуткой паузы, Истон успел умереть и воскреснуть.
- Ты никогда в жизни не болтал, как идиот, - произнесла Грейс своим мелодичным, валлийским акцентом, и когда она это сказала, Зак представил ее улыбку.
- Я ни разу прежде не слышала, чтобы ты был таким дружелюбным хоть с одним из своих авторов. Обычно, ты называешь их кретинами и болванами. Эта писательница, должно быть, особенная.
- Она абсолютно безрассудная, и я от нее в ужасе. Как ты? – снова спросил он и поморщился. Он, действительно, вел себя, как идиот.
- Я, в буквальном смысле, окутана тьмой и мне страшно. Как только я зашла домой, свет потух. И нигде не могу найти фонарик. Хорошо, что у меня с собой оказался мобильный телефон.
- Это повсеместное отключение электричества или только в нашем доме?
Истон снова поморщился. Ему вообще позволялось говорить "наш дом"?
- Думаю, повсеместное. Вся улица обесточена. Я позвонила в энергетическую компанию. К утру обещают наладить, но до тех пор, пока я не найду этот проклятый фонарик, боюсь сдвинуться с места.
Зак представил себе Грейс, сидящую в темноте за кухонным столом, и размышляющую о том, достаточно ли это экстренный случай, чтобы звонить ему. Она сказала, что только пришла домой. Но в Лондоне была почти полночь. Истон не хотел гадать о том, откуда она вернулась.
- Дай подумать. Ты смотрела в выдвижном ящике?
- Возле плиты? Да, это первое место, куда я заглянула. Нашла все, кроме фонарика.
- Нет, он не там. Ты права. Фонарик лежит в шкафу кладовой. Сейчас я вспомнил, как его туда убирал.
- Я посмотрю.
- Будь осторожна.
Истон услышал робкие шаги Грейс и звук открывающейся двери.
- Нашла. Лежал на второй полке, ближе к стене.
- Отлично, - сказал он, отчаянно пытаясь найти способ удержать ее на линии чуть дольше, - будь аккуратной, если решишь зажечь свечи.
- Хорошо, - ответила Грейс, с едва уловимой ноткой веселья в голосе.
- Если в ближайшее время свет не дадут, - Зак замолчал и сглотнул, - останься у какого-нибудь друга. Потому как, если нет электричества, то и сигнализация не работает.
- Уверена, я переживу эту ночь.
Он услышал в ее голосе улыбку.
- Если мне снова понадобится помощь, я тебе позвоню.
- Пожалуйста, позвони.
Истон потер свое лицо.
- Я тебе еще нужен? Тебе что-нибудь еще нужно?
Он снова услышал паузу. Ему самому нужна была Грейс. Чтобы она сказала, что любит его, или ненавидит его, или хочет развода, или хочет его возвращения, или хочет его смерти, или хочет, чтобы он тотчас оказался дома, спасая ее от темноты, как сделал бы любой хороший муж. Истону нужно было от нее хоть что-нибудь, потому как он больше не мог, и не хотел так жить.
- Нет, - наконец, произнесла Грейс, - теперь у меня есть фонарик. Еще раз, спасибо.
- Не за что. Раз так, - ответил Зак, желудок которого проваливался вниз, утаскивая за собой и его сердце.
- Конечно.
Он не клал трубку. Задержав дыхание, он слушал, ожидая этот тихий, отвратительный щелчок. И когда тот раздался, Истон вздрогнул, будто от выстрела. Он держал телефонную трубку с раздающимися гудками до тех пор, пока линия не оборвалась, после чего, все-таки, ее положил.
Глава 25
Проснувшись в четверг утром с улыбкой на лице, Нора облачилась в свой любимый комплект – строгую, обтягивающую, черную юбку, сапоги до колена и белую блузу с черным галстуком. Проходя мимо комнаты Уесли, она услышала свист.
- Вы только что присвистнули мне, молодой человек? – спросила Нора, остановившись в его дверном проеме.
- Да, - ответил малой, засовывая свой ноутбук в рюкзак, - куда ты направляешься в таком притягательном виде?
Нора чуть не залилась краской. Она знала, что привлекала Уесли. В конце концов, ему было девятнадцать, а ее нельзя было назвать замухрышкой. Но он всегда старался относиться к ней, просто как к подруге или сожительнице. Однако, после их интимного взаимодействия, произошедшего в понедельник ночью, парень стал с ней флиртовать и заигрывать. И ей это начинало нравиться.
- Я собираюсь к Кингсли.
Улыбка Уесли померкла.
- Чтобы сказать, что я ухожу.
Его улыбка вернулась.
- Зак подписал контракт?
Малой казался таким счастливым и обнадеженным, что у Норы защемило сердце.
- Еще нет. Но он подпишет.
Уес подошел к ней со свисающим с плеча рюкзаком. В этот момент, он выглядел таким молодым и таким хорошеньким в своей бейсбольной кепке, надетой поверх взъерошенных волос, что ей захотелось швырнуть его на кровать и найти своему галстуку более достойное применение.
- Мне нужно на занятия. Но, может, позже мы сможем оттянуться по полной. Нам следует отпраздновать твой уход с работы.
- И что ты задумал?
Нора шагнула к нему ближе. На своих каблуках она была достаточно высокой, чтобы поцеловать малого. Наклонившись, парень приблизился губами к ее уху.
