Алессандра сидела, выжидая.
– Ну? Рассказывай.
– Я уже сказала, но вы мне не поверили.
– И что ты сказала?
– Корабль с колонистами. Межзвездный корабль к одной из жукерских планет, чтобы вести сельское хозяйство и исследовательскую работу.
– А жукеры не будут против?
– Жукеров больше нет, бабушка. Они все убиты.
– Мерзкое дело, но его надо было сделать. Вот бы пообщаться с этим мальчиком, Эндером Виггином. У меня есть на примете люди, которым бы не помешало как следует умереть. Целый список. Так чего ты от меня хочешь?
– Я не хочу лететь в космос. С матерью. Но я еще несовершеннолетняя. Если бы ты подписала опеку, я могла бы получить гражданские права и остаться дома. Так по закону.
– Опеку над тобой?
– Да. Чтобы присматривать за мной и обеспечивать меня. Я бы жила здесь.
– Убирайся.
– Что?
– Вставай и выметайся. Ты что думаешь, здесь тебе отель? А спать ты где будешь, скажи мне? На полу, где я бы на тебя посреди ночи наступила и поломала себе бедро? Здесь для тебя места нет. Я сразу должна была догадаться, что ты начнешь что-то требовать. Вон!
Спорить было не о чем. В считаные секунды Алессандра поняла, что бежит по ступенькам, взбешенная и униженная. Эта женщина оказалась еще более сумасшедшей, чем мать.
Мне некуда идти, подумала Алессандра. Но ведь закон не может позволить, чтобы мать принудила меня лететь в космос, ведь так? Я не дитя, я не ребенок, мне уже четырнадцать. Я умею читать, писать и могу принимать рациональные решения.
Когда поезд вернулся в Монополи, Алессандра не пошла домой сразу. Ей надо было выдумать хорошую историю о том, где она была, а потому можно было задержаться еще – а потом вписать в историю и это время. Может быть, офис проекта «Расселение» еще открыт?
Нет, офис уже закрылся. Алессандра не смогла даже получить брошюру. А впрочем, какой смысл? Все, что представляет интерес, доступно в Сети. Можно задержаться после уроков в школе и все выяснить. Она вместо этого поехала повидаться с бабушкой.
«Это лишь доказывает, насколько правильные решения я принимаю».
Мать сидела за столом. Перед ней стояла чашка с шоколадом. Она подняла голову и молча посмотрела, как Алессандра закрывает дверь и кладет школьную сумку.
– Мам, извини. Я…
– Прежде чем солжешь, – мягко сказала мать, – имей в виду: ведьма позвонила мне с воплями, что это я отправила тебя к ней. Я бросила трубку, чем такие разговоры обычно и заканчиваются. А потом выдернула шнур из телефонной розетки.
– Прости, – сказала Алессандра.
– Ты не думала, что у меня есть причина, чтобы держать ее подальше от твоей жизни?
Этот вопрос задел что-то в душе Алессандры, и, вместо того чтобы пытаться отступить, она взорвалась.
– Мне плевать, есть ли у тебя причина! – воскликнула она. – У тебя могло быть десять миллионов причин, но ты не сказала мне ни об одной! Ты ожидала, что я буду слепо тебе подчиняться. А сама ты своей матери слепо не подчинялась!
– Я не монстр, – заметила мать.
– Монстры бывают разными. Ты – монстр, который порхает как бабочка и никогда не посидит рядом достаточно долго, чтобы выслушать и понять, кто я.
– Все, что я делаю, – делаю для тебя!
– Для меня ты не делаешь ничего. Все, что ты делаешь, – ты делаешь для ребенка, которого себе выдумала. Несуществующего, идеального, счастливого ребенка, который просто обязан быть только потому, что ты абсолютная противоположность своей матери. Что ж, я не такой ребенок. И в доме твоей матери электричество есть!
– Ну так перебирайся жить к ней!
– Она меня не пустит!
– Ты бы возненавидела ту жизнь. Ничего нельзя трогать. Все нужно делать так, как скажет она!
– Например? Лететь в космос на корабле с колонистами?
– Я записалась на корабль для тебя!
– Знаешь, это как если б ты купила мне лифчик размера икс-икс-эль. Почему для начала не посмотреть на меня, прежде чем решать, что мне нужно?
– Я скажу тебе, кто ты. Ты девушка, которая слишком юна и неопытна, чтобы знать, что нужно женщине. На этом пути я в десяти километрах впереди тебя, я знаю, что тебя ожидает. Я пытаюсь дать тебе то, что тебе важно, чтобы твоя дорога была легкой и гладкой. И знаешь что? Несмотря на твои возражения, сумела сделать. Ты сражалась со мною на каждом шагу, но у меня все отлично получилось. Ты даже не подозреваешь, как классно у меня получилось, потому что не знаешь, кем ты могла стать.
– И кем я могла стать, мам? Тобою?
– Мною ты никогда не могла бы стать, – ответила мать.
– О чем ты говоришь? Хочешь сказать, я могла бы стать ею?
– Мы никогда не узнаем, кем ты могла бы стать, верно? Потому что ты уже та, кого сделала из тебя я.
– Ошибаешься! Я выгляжу так, как должна выглядеть, чтобы жить в твоем доме. На самом деле я для тебя незнакомка. Незнакомка, которую ты намерена вытащить в космос, даже не спрашивая ее желания. Вообще-то, людей, с которыми так обращались, называли рабами.
Больше чем когда-либо в жизни Алессандре хотелось убежать в свою спальню и хлопнуть дверью. Но у нее не было спальни, она спала на софе в одном помещении с кухней и обеденным столом.
– Понимаю, – сказала мать. – Я уйду к себе в спальню, а ты можешь хлопнуть вслед дверью.
Пожалуй, больше всего бесило именно то, что мать по-настоящему знает, о чем она думает. Но Алессандра не стала вопить, не набросилась на мать, чтобы расцарапать ей лицо, не повалилась на пол, чтобы забиться в припадке гнева. Она даже не упала на софу, чтобы уткнуться лицом в подушку. Вместо этого села за стол прямо напротив матери и спросила:
– Что на ужин?
– О как! Так что, обсуждение закончено?
– Обсудим, пока буду готовить. Я голодна.
– Есть нечего, потому что я еще не отправила последние формы: еще не решила, будем ли мы в полете спать или бодрствовать. Так что подъемные не заплачены, и на еду нет денег.
– И что же с ужином?
Мать отвела взгляд.
– Я придумала, – воодушевленно воскликнула Алессандра. – Поехали к бабушке!
Мать сверкнула на нее глазами.
– Мам, – сказала Алессандра, – мы же живем на пособие по безработице! Как так получается, что у нас вечно нет денег? Другие живут на те же деньги, но им хватает на еду и оплату электричества.
– А что ты думаешь? – спросила мать. – Посмотри вокруг. На что я трачу все деньги от государства? Где вся роскошь? Загляни в мой шкаф, пересчитай платья.
Алессандра немного поразмыслила.
– Никогда об этом не задумывалась. Мы что, должны мафии? Может, папа задолжал, прежде чем погиб?
– Нет, – пренебрежительно сказала мать. – У тебя на руках вся информация, а ты так ничего и не поняла – а ведь такая умная и взрослая!
Алессандра не могла представить, о чем говорит мать. Никакой новой информации у девушки не было. И еды тоже никакой не было.
Она встала и начала открывать шкафчики. Нашла коробку сухих радиатори[1] и банку черного перца. Поднесла к раковине кастрюлю, налила воды. Поставила на плиту и зажгла газ.
– Для пасты нет соуса, – заметила мать.
– Есть перец. И масло.
– Ты не сможешь есть радиатори с одним перцем и маслом. Это все равно что запихивать в рот влажную муку.
– Это не моя проблема, – ответила Алессандра. – Сейчас выбор такой: либо паста, либо кожаная подошва. На твоем месте я бы начала присматривать за своими вещами.
Мать попыталась перевести разговор на шутливый лад.
– Ну конечно, ты ведь моя дочь – моими туфлями ты бы не поперхнулась.
– Лучше надейся, что я сумею остановиться и не отгрызу тебе ногу.
– Дети заживо едят родителей, этого у них не отнять, – с напускной беззаботностью заявила мать.
– Тогда почему это кошмарное создание по-прежнему живет в Полиньяно-а-Маре?
– Об ее шкуру я зубы обломала! – Белла сделала последнюю попытку пошутить.
– Ты говоришь мне об ужасных поступках, которые совершают дочери. Но ты ведь и сама дочь. Ты их совершала?
1
Радиатори (ит.) – одна из разновидностей итальянской пасты.
