Слинни даже бровью не повела.
Иеронимус покосился на Брейгеля. Тот стоял столбом и только ворочал глазами, переводя взгляд со Слинни на Иеронимуса и обратно, как будто наблюдал за игрой в теннис.
Немного погодя Брейгель в свою очередь попытался разрядить обстановку.
— Э-э, Слинни… Как ты относишься к «пейсерам»?
— Что? — ответила она рассеянно, почти грубо.
— Ну, знаешь, «пейсеры».
— Нет, Брейгель, я не знаю, о чем ты говоришь.
— А-а… — сказал Брейгель и трусливо замолчал.
Наступила мучительная пауза, потом Иеронимус высказал свежую мысль:
— Не волнуйся, Слинни, Брейгель всегда нервничает в лифте. А когда сядет в свой «пейсер», сразу оживет и с шутками и прибаутками домчит нас в «Собачий питомник»…
— Да, — прибавил Брейгель сипло и с запинкой. — «Пейсер». Хорошая машина. Вот увидишь.
Три-четыре долгих секунды Слинни молчала, рассматривая Иеронимуса с выражением крайнего недовольства.
— Когда мы должны встретиться с твоей земной подружкой?
— В восемь. В парке аттракционов, у колеса обозрения. В Зоне первого ЛЭМа.
Слинни посмотрела на часы и громко вздохнула.
— Времени совсем немного осталось… Ты! Твоя машина быстрая хоть?
— М-м-мой «пейсер»? — придушенно переспросил Брейгель.
— Да. Твой «пейсер».
— Ну-у… Это хорошая машина.
— Я не спрашиваю, хорошая или плохая. Я спрашиваю — быстрая она?
— Да… «Пейсер» развивает хорошую скорость.
— А по бездорожью пройдет?
— Не знаю… Наверное.
Лифт наконец достиг первого этажа. Выходя на улицу, Брейгель снова попытался поддержать беседу, спросив ни к селу ни к городу:
— Э-э, Слинни, а тебе нравится «Джинджер-канкан»?
Слинни продолжала говорить, обращаясь исключительно к Иеронимусу, как будто не слышала вопроса.
— Я знаю короткую дорогу. Нужно пересечь пустынный участок Моря Спокойствия, иначе не успеем к сроку.
— Думаешь, опоздаем?
— Сейчас вечер субботы. Представляешь, какие пробки на шоссе?
— А ты знаешь, как можно срезать?
— Угу. Получится быстрее, только ехать надо напрямик, без дороги. Надеюсь, машина у твоего друга в хорошем состоянии…
Тут Слинни прикусила язык: перед ними предстало упомянутое транспортное средство.
«Пейсер».
— Иисус-Пикси… — прошептала Слинни.
Хоть они и опаздывали, Слинни наотрез отказалась садиться в машину, пока мальчишки не выгребут хотя бы половину мусора — главным образом, пустые бутылки, жестянки и пакеты из-под еды. К счастью, в бардачке нашлась пара пустых полиэтиленовых пакетов, это облегчило задачу.
Слинни не скрывала своего отвращения. Машина была очень старая. Шар, подвешенный внутри колеса пятиметровой высоты, с резиновым ободом — стандартная конструкция, внешне и Питов «Проконг-90» выглядел точно так же, но Пит свою машину содержал в чистоте и полном порядке. В такой автомобиль и сесть приятно, не то что это уродство. Только подумать, Пит сейчас с Клеллен! В эту самую минуту! Пит не слишком нравился Слинни — попробуй он пригласить ее в мотель, мигом схлопотал бы по физиономии, но ведь обидно! Конечно, высиживать «Крушение трапезоидов» не слишком увлекательно, и все-таки неприятно, когда тебе врут, отменяют свидание, и ради кого? Ради Клеллен, этой… дебилки с привихом! А она, Слинни, осталась с двумя недотепами, причем один из них, друг с третьего класса, всегда ей втайне нравился, а второй — странный тип из класса для дебилов. И машина у него дряхлая, да еще и вся забита мусором. А сам он почему-то вообразил своим дебильным умишком, будто у них свидание!
В машине стекла вульгарно огромных окон исчерчены тонюсенькими трещинками. Бордовая краска облупилась и отваливается кусками. Дверцы помяты. Одна фара светит слабее другой. Пятна ржавчины. Выхлопная труба повисла под совершенно неправильным углом. На задней стенке шара дурацкие наклейки с рекламой каких-то баров и достопримечательностей. Огромная резиновая шина практически лысая. И вот на этой развалине они намерены ехать?
Брейгель с Иеронимусом напихали в пакеты сколько влезло бутылок и банок из-под пива и вышвырнули за дверь. Пакеты шлепнулись на тротуар, зазвенело разбитое стекло.
— Слинни, давай сюда! — крикнул из машины Иеронимус. — Опаздываем!
Слинни решительно уселась на обочине.
— Да, Слинни! — позвал и Брейгель, усиленно притворяясь, будто ничуть не стесняется. — Отправляться пора!
— Мальчишки, что же вы делаете? Так и уедете, а эта дрянь пусть валяется на дороге? До мусорного ящика донести никак нельзя?
Брейгель повернул ключ в замке зажигания. Хилый мотор натужно закашлялся, почти заглушив ответ Иеронимуса.
— Поехали, Слинни! А то девочка с Земли решит, что мы не придем!
Слинни встала, подобрала пакеты и решительно зашагала к мусорному контейнеру. «Пейсер» медленно катился за ней. Слинни с трудом затолкала мусор в переполненный контейнер, вместимостью в полсотни таких пакетов. Несколько чумазых колибри вспорхнули над контейнером и зависли, выжидая, пока она уйдет. Из пакета посыпались бутылки, одна разбилась. Запахло прокисшим пивом. Слинни, морщась, вернулась к машине и забралась на пассажирское сиденье рядом с Брейгелем. Иеронимус остался сзади. После того как часть мусора выбросили, здесь стало попросторнее.
Брейгель оказался настолько же внимательным водителем, насколько в обычной жизни был разгильдяем. Он вел машину так осторожно, что становилось даже скучновато. «Пейсер», виляя из стороны в сторону, продвигался через путаницу туннелей. Брейгель не отрывал глаз от дороги.
— Эй! — окликнул Иеронимус. — Брейгель, у тебя точно есть права?
Брейгель не услышал вопроса, целиком сосредоточившись на вождении.
— Гм, значит, так… — бормотал он себе под нос. — После третьего светофора свернуть налево, по бульвару Королевы Марии на север три километра, поворот номер сорок три, а там выезд на шоссе шестнадцать-шестьдесят один и дальше прямо до Зоны первого ЛЭМа…
Сленни сердито сверкнула глазами.
— Ау! — Она даже не могла заставить себя произнести его имя. — Ты что, не слышишь? Иеронимус спросил, есть ли у тебя водительские права.
Брейгель смотрел прямо перед собой, вцепившись в руль потными руками.
— Есть, есть, не волнуйся. Просто не хочу, чтобы полицейсы ко мне цеплялись.
— Если права есть, почему ты боишься полиции? — удивилась Слинни. — Разве тебя разыскивают?
— Нет. Если б разыскивали, загребли бы прямо в школе, и все дела.
— Тогда в чем дело? Почему ты едешь, как старая бабка?
— Я еду, как старая бабка?!
Иеронимусу жутко надоело слушать, как Слинни препирается с Брейгелем. Брейгель и так вел машину из рук вон плохо, а когда его отвлекали, он еще сбрасывал скорость. Вечер только начинается, а уже от тоски не знаешь куда деваться!
На бульваре Королевы Марии машин было невпроворот. «Пейсер» застревал на каждом светофоре. Субботний вечер, жители Моря Спокойствия оживились, прямо-таки всеобщее веселье: автомобили гудят, неоновые огни сверкают, на тротуарах теснятся пешеходы.
— Чтоб их всех феи забрали! — буркнул Иеронимус. — В жизни не видел таких толп на бульваре. Сегодня праздник какой-нибудь, что ли, а я и не знал?
Слинни сердито обернулась. Она была такая красивая… Синие волосы, фиолетовые линзы, высокие скулы… И это пончо…
«Я люблю тебя, — сказал он мысленно. — Люблю, но почему-то еду встречаться с другой девчонкой. Ее я тоже люблю… Только я уверен, что ее там не будет, но ужасно хочется, чтобы была. Если она там — значит, наши глаза на самом деле не могут видеть будущее, и мы с тобой не такие уж ненормальные. А если она вернулась на Землю — значит, все правда, и тогда мне конец и тебе, Слинни, тоже. Рано или поздно нас арестуют и заставят водить корабли через всю Солнечную систему. Мы всю жизнь так и проживем песчинками, затерянными в космосе. Исход предрешен: нас поймают, засудят, разлучат, и все равно я не могу тебе сказать простую правду — как много ты для меня значишь. Только благодаря тебе я еще жив в этом кошмарном мире неона и защитных очков, ботанов и дебилов, отцов-неудачников и вечно плачущих матерей, в мире, где искусственные люди дышат искусственным воздухом, а запретная Земля смеется над нами с вышины, вся отравленная радиацией, дымом, грязью и безумием…»
