всепроницательности офицера DIS – этим туманом, напускаемым на нас всех “тенями” системы.
35
Его оружие – морок… и теперь я обращу его оружие против него. Я вытяну из него признание его
же клещами – его же мутными угрозами, его же мглистой ложью… Я запутаю его в тенях и
туманах между обманом и истиной… Я заставлю его ждать нападения так долго, что нападу, когда
он перестанет ждать… Я заставлю его поверить, что на его крючок попался я, тогда он попадется –
на мой… Вера приходит со страхом и усталостью… А вера убьет его разум, изнеможенный
ожиданием смерти моего разума… Он скажет правду, когда его разум заснет и проснутся его
кошмары… Мы останемся здесь надолго – на всю эту длинную ночь, которой он никогда не
забудет…
Запись №14
Радеев сжал плечи и понуро опустился на крыло разломанной “стрелы”, которой не суждено
взлететь с этой свалки преданных вечному покою машин… Туман пробирает сыростью до костей
не его одного, но я стараюсь не замечать этого светлого мрака, прячущего не только темное небо,
но и все остальное в метре от нас… Со сломанного крыла “стрелы” он поднялся только, чтобы
выдрать из промерзшей земли клочья сухого мха, и, постелив мшистый покров, уселся снова…
Гарм, проводивший его долгим и тоскливым взглядом, завыл так же долго, так же тоскливо… Этот
хриплый вой подхватили другие, выступившие из тумана призрачные “псы”… И я, оставив
офицера ждать меня с ощетинившимся острым хребтом “волкодавом”, направился к столпившейся
в стороне стае… Эти “псы” мыслят на низком уровне – им неведомы тонкости управления
мыслительным процессом. С мыслями они обращаются достаточно грубо, общаясь односложно и
обходясь открытыми для всех каналами связи, действующей только на коротких дистанциях. Я не
подпускаю их, поддерживающих связь со Шлаком, к Радееву, чтобы он не прочел их мыслей, –
мыслей Шлака, переданных им для меня…
– Шлак, что-то случилось?
– Да, Грабен! Ты пропал, и я стал беспокоиться!
– Я не пропал, я просто вышел из зоны действия связи.
– И надолго ты так пропадать намерен? Я же нервничать начинаю.
– Скрепись, пока не придет Стаг.
– Стаг? Зачем Стаг?
– Жди, Шлак. Подключайся к камерам объекта, на котором находится наблюдаемый, –
запоминай информацию и жди распоряжений.
– Какие камеры?
– Мне нужно видеть глазами объекта.
– Да, спутники здания насквозь не просветят и не просмотрят. Но новое подключение –
серьезный шаг. Это сложно и страшно. Я и так испуган, а если еще и Стаг на меня наткнется – я не
знаю, что я тогда сделаю.
– Просто поприветствуй его.
– Ты думаешь, это сработает?
– Обязательно, Шлак.
– Думаешь, уставшему и задумчивому человеку приятно повстречаться со мной ночью в пустом
коридоре и получить в нагрузку мое приветствие?
– Уверен. Конец связи.
Я вернулся к Радееву, едва продравшему отекшие от сырого холода веки и выславшему мне
навстречу потускневший взгляд…
– Вы не зря старое оружие помянули, Грабен… Похоже, вы решили устроить и старую войну…
Сидим здесь, как в окопе…
– Вы, видимо, в окопе не сидели, если думаете, что там так тепло и сухо…
– А вы мороси не замечаете?..
– Мы ученые – мы видим большие задачи далеко впереди, не замечая близких и мелких
незадач…
36
– Какая незадача… Но так уж повелось: ученые траншеи размечают, рабочие роют, мы –
расчищаем от грязи, проводя последнюю подготовку к открытию пути нашей армии… Не то, чтобы
все с нас начиналось и нами кончалось, но комья грязи тоже кому-то разгребать надо – на нас вся
чистота траншей держится…
– Вы лично, Радеев, стоите на бруствере, смотря за своими подчиненными.
– А вы действительно думаете, что мое звание меня так возвышает?..
– Я думаю, что вас от траншей ограждают стены штабного корпуса.
– А я не штабной… Я – боевой…
– Что же вы тогда все вокруг да около крутитесь?
– Да я вслед за вами все вокруг окопов кружусь… А как вы в окоп полезете – я следом и сразу…
– Я в ваш могиле подобный окоп спускаться не собираюсь, Радеев. И столкнуть меня в этот
окоп у вас не получится, как бы вы ни старались…
– Ну вы осведомлены о настойчивых свойствах моей надежды… Я еще постараюсь…
– Жаль вас разочаровывать, но вам не под силу сгноить меня в земле…
– Конечно, вы же не прогнивший в корысти человек – вы и под землей не сгниете…
– Нет, я не поддамся гниению и распаду, сколько бы разлагающего яда вы мне в разум ни
залили…
– Я не ваш разум травлю, а душу… Я в ваш разум не лезу, чтобы в лабиринте извилин не
заблудиться… Я вам яд прямиков в душу лью…
– Бесполезно.
– У вас нет души?.. Тогда мне придется изнутри вылезти и снаружи вас этим ядом обработать…
– Когда вы, каратели, допускаете мысли, что другие не крепки духом, а бездушны, вы – теряете
души, отдавая их таким, как я…
– Сборщикам душ?..
– Сборщикам только в смысле – конструкторам…
– Нашим богам… Богам жизни и смерти, дающим и забирающим и то, и другое… Один код – и
все, мы обретаем ум, теряя глупость… Другой код – и мы вспоминаем смелость, забывая
трусость… Вы решаете, как нам жить, как умереть… Вы пишете схемы наших мыслей, и знаете их
ход… Вы выпускаете нас из своей головы и знаете, кто мы, что делаем, о чем думаем… Я вам не
соперник… Поэтому – я вам и не противник…
– Тогда возвращайтесь туда, откуда пришли – в ваши темные подземелья…
– Я ваших светлых чертогов без вас покинуть не смогу, как бы ни захотел…
– А вы хотите, Радеев?
– Признаться честно – хочу… Над вами насмехаться довольно утомительно…
– Я помогу вам – вернуться…
– Лучше бы помогли мне испортить вам нервы и закончить все это скорее…
– Я решу эту задачу с вашим начальством – прямо сейчас…
– Дело в том, что решить задачу с моим начальством поручено мне, и я не могу передать мое
дело вам… Я не отцеплюсь от вас, пока вы не пойдете со мной…
– Никогда не отцепитесь?
– Похоже на то… Но только – похоже… Я не теряю надежды не потому, что мне так в голову
взбрело… Моя надежда крепка потому, что – закалена испытаниями… Она прошла не одну
проверку на прочность… И надобность ее оправдана, и надежность ее подтверждена опытным
путем… Я не отцеплюсь – и, рано или поздно, вы промахнетесь… А я тут как тут… Как только
промахнетесь, так я вас и схвачу, и в подземелье мое уволоку…
– Вы не докажете мою вину.
– А я про вину не говорил… Это вы – заговорили… Это первый шаг – вы признаете вашу
вину…
– Мне нечего признавать, Радеев. Я веду речь о том, что как бы вы ни старались меня обвинить
– у вас ничего не получится. Я – ни в чем не виновен.
– Перед нами, перед – законом, так сказать, не виновны, а вот…
– А вот иначе виновным быть и нельзя.
37
– Виновным – нет, нельзя… А виноватым – очень даже можно… Так вот я и жду, когда вы – еще
только виноватый, станете – виновным. И я этого дождусь… Так что советую не дожидаться этого
вам. Сдавайтесь, Грабен. Вам же лучше будет… и мне – легче…
– Думаете, что я облегчу вам вашу работу, когда вы так усердно затрудняли мою?
– Облегчите – и ровно настолько, насколько я вам вашу работу затрудню. Так что сдавайтесь.
Не тяните время, не тяготите нас всех с вами включительно ожиданием того, что обязательно будет
содеяно и совершено вами – того, что вы думаете сделать…
Я перевел на продрогшего офицера равнодушный взгляд победоносца, прячущего победу от
еще не поверженного врага… Я слышу скорые шаги Сигертра Стага и скрип Шлака – страшного
“щенка”, зажатого в руке сурового командира и зависшего в воздухе в отдаление от него… Стаг
занес руку со съеженным “псом” над моей головой, но не опустил – просто поднял скрежещущего
