Пустыня. Пыль. Что это? Это что-то не живое, по крайней мере, – что-то за пределами
биохимии, определяющей жизнь… Да и химия, видно, здесь особо не затронута – здесь проходят
процессы ядерного распада и синтеза… Не живое, но разумное… Что-то не имеющее формы, но
имеющее систему, организацию… Черт. Не понимаю.
“Защитник” считает, что код скрепленных полями частиц прописан определенной химической
реакцией – изначально под властью воли случая… Но впоследствии частицы с этим кодом стали
способны управлять этими излучениями и химическими реакциями, пишущими их коды, и
диктовать условия. И теперь они ширят полки подобных себе частиц под властью их воли к
расширению их общей программы… Кристаллы – что-то вроде наших нервных клеток, но с иными
процессами. Эти частицы способны не только к хранению и передаче изначальной памяти, но и к
записи и к сохранению новых данных. Эти разрозненные частицы способны к обобщению, что
позволяет им соединять эту разделенную меж ними сохраненную память – знания – в память
общую… Они образуют сложную систему, следуя изначальной кодовой установке… Они
обеспечивают и поддерживают эту слаженно функционирующую организацию… Они укрепляют
ее и упрочивают ее положение на лестнице бытия, на высшей ступени этой лестницы – ступени
18
разума. А подобный разум всегда развивается, стараясь расширить пространство и растянуть время
собственного существования, пытаясь заместить собой все. Подобный разум создан с целью –
просто существовать… Как наш разум – человеческий… Пустыня – изначальный разум, созданный
Пустотой, с целью – просто быть… Это не то, что разумные машины… Нет, ничего схожего с
нашей техникой, созданной нами только для того, чтобы служить нам… Этот разум, пустыня, –
объект первого значения, явленный космической программой, подчиненный только законам
космоса…
А главное, пустыня одновременно является и разумом, и телом… Излучение этих несущих код
частиц подконтрольно им – оно не только служит их связи, оно создает силовые поля, регуляция
мощности и полярности которых позволяет этим зеркальным осколкам управлять и своими, и
чужими силами – такими, как ветры этой планеты и лучи этих звезд… А управлять ветром, значит
– и рельефом. А энергия? Похоже, в ход идет энергия звезд… Эти кристаллы – отражатели,
которые регулируют забор и отдачу энергии… Точно, они темнеют, поглощая свет, при повышении
активности, при повышении мощности полей… Эти кристаллы – части программы, хранящие
фрагменты информации, которые передаются по сети и объединяются системой этих связей.
Обработка данных, анализ и синтез проходят в системе. Выходит, пустыня – это огромный и
сплошной разум. И каждый его кристалл хранит какую-то память, какой-то код… И каждый его
кристалл способен к перемещению и действию…
А я внедрился в этот разум. Еще и перебил уйму его частиц, уничтожив чертову прорву
носителей его памяти… Я нанес ему вред… и продолжаю наносить, изучая его… За это каменные
глыбы меня либо щедро наградят, либо жестоко казнят по возвращении на базу. По плечам
пробежал холодок… Нет, это мой зверек – мой облезлый крысюк ко мне присоединился…
– Что, Крыс? Меня призывают?
– Нет. Ты ждешь призыва?
– А то как же? Жду не дождусь, когда каменные глыбы надо мной расправу учинят. Мои
поступки, видно, меня под трибунал скоро поведут. А все от скуки… Зато теперь здесь не скучно.
Что-то происходит – и то хорошо. Все лучше, чем ничего…
Думаю, что дальше… Думаю, что ничего хорошего… А это значит, что мне терять нечего –
значит, что надо заставить “защитника” взять для анализа фрагмент памяти этой пустыни, пока
меня отсюда под конвоем не увели. Он обязательно декодирует информацию, и мы получим ключ к
этому разуму…
Разум… У него должен быть ментальный фон, как у всех нас. Просто, мы еще не можем его
определить – выделить мысленный сигнал из помех, раскрыть его код. Мы еще не можем прочесть
активную память и установить мысленный контакт. Этот разум слишком велик для нас и не знаком
нам. Но мы сможем определить порядок и шифр его фонового сигнала, получив ключ из его
жесткой памяти. Сможем настроиться на его частоту и передать ему наши мысли на частоте,
доступной ему… Мы должны вскрыть его жесткую память… Тогда у нас будет возможность
получать и посылать не только ментальные сообщения – будет возможность читать и писать их
прямо по обломкам этих зеркал кодом. Тогда мы узнаем все, взломав его коды, открыв ему коды
наши… Тогда я покажу ему, откуда пришел – покажу вечно сияющий Хантэрхайм и ледяные
пустыни… и нашу войну… Покажу ему мои бои… моих бойцов и командиров… Тогда он поверит
мне, доверит военные тайны и секретные планы… И я его брошу на растерзание каменным
великанам.
Никуда не попрешь, такой сложный разум опасен – всегда и везде. Он способен затронуть
влиянием огромные территории, проходя с огромной скоростью огромные расстояния… Я его
выслежу и все его тайны вскрою, отчитавшись во всем. И не будет больше пустыни… Ведь
каменные глыбы применят к нему жесткую блокаду – слежку и контроль… И по этой восходящей
лестнице жесткой блокады они скоро подойдут к ступени уничтожения. Это их стратегия – они
ждут, только контролируя, внедряясь только по крайней необходимости, влияя только точными
короткими ударами. Они ждут, когда время грозящего им врага подойдет к краю, и применяют к
врагу крайние способы устранения угрозы – устраняют угрозу вместе с врагом. Они ждут, когда
враг подойдет к обрыву и сорвется с него от одного их окрика… Они почти не влияют на ход
19
событий, на пространство, на время… Их влияние почти сведено к нулю и точно рассчитано – оно
почти не отзывается им, почти ничего не меняя. Так каменные глыбы поступили с нами, так они
поступят и с разумной пустыней… Правда, прямо и открыто уничтожить нас у них не вышло – мы
с этим справились и без них… Но они внедрились в наше пространство, в наше время, внося
поправки… Мы погибли с их помощью… Но с их помощью мы сохранили нашу планету с жизнью
и разумом – без нас, с чужой жизнью и чужим разумом, но сохранили… Мы сохранили больше,
чем потеряли, хоть мы и потеряли нашу жизнь… И речь не только о нашей планете, о нашей
вселенной… Здесь каменные глыбы правы… Их стратегия, в общем, верна… но не верна –
тактика…
Я думаю не про меткие точечные удары – с ними все верно… Избирать точки событий, точно
применяя к ним силы – то, что надо. Действуя точно, мы получим минимальное противодействие и
максимальный результат. Я думаю про то, что угрозу следует устранять, не блокируя и не
уничтожая источник – просто, корректируя его… в нужное время.
Ничего, я выясню, какие угрозы таят помыслы этой пустыни, и придумаю, что с этим всем
делать, не отдавая этот разум под контроль каменным глыбам… Все ж я не доносчик, я не шпион.
Я – пограничник. Я разведчик, но все ж, скорее, – пограничник. Вот я и пройду по границе – как
всегда… Эти камни стараются не вмешиваться, внося только редкие поправки… Точно в цель буду
бить и я, но вмешиваться я буду жестче, резче и чаще. Они позволяют решать тому разуму, который
контролируют, оставляя за собой только последнее решение. А я… Решать буду только я – все, за
всех и сразу.
– Я не позволю этой пустыне дойти до того, до чего дошли мы…
– До конца? Ты уничтожишь пустыню?
– А, Крыс… Нет, я не дам никому довести этот разум до уничтожения и не дам этому разуму
дойти до деструкции…
– Он все равно дойдет.
– Не так скоро – с моей помощью…
– Откуда ты знаешь?
– Ему неизвестно, чему угрожает он и что ему угрожает…
– Ты сообщишь ему, но ничего не изменишь.
