Бумажные города

целоваться прямо посреди танцпола, и все такие: «Вот это ни фига себе», так что всё, что они там обо мне выдумывали и трепали, всё это затрещит по швам…

— Бен, — снова перебил я, — просто прекрати слюни пускать, как идиот, и все будет нормально.

Он еще какое-то время нес эту чушь, но потом мне удалось распрощаться.

Я лег, и на меня навалились депрессивные мысли по поводу этого выпускного. Я отказывался расстраиваться из-за того, что не иду туда, но я — как бы это ни было глупо и нелепо — мечтал о том, чтобы успеть найти Марго и уговорить ее пойти туда со мной. И все это должно было случиться в самый последний момент, в субботу ночью. Потом мы войдем в праздничный зал в Хилтоне в джинсах и поношенных майках, успевая только на последний танец, и закружимся, все остальные будут показывать на нас пальцами и дивиться возвращению Марго, а мы, танцуя фокстрот, выскользнем из зала на улицу и побежим есть мороженое. Так что да, я, как и Бен, предавался смехотворным фантазиям по поводу этого выпускного. Но я, по крайней мере, вслух о них не распространялся.

Бен иногда делался эгоцентричным идиотом, и мне приходилось напоминать себе, что я в нем вообще нашел. Даже если бы у него и не было никаких достоинств, мысли ему иногда приходили на диво гениальные. Например эта, с дверью. Она себя не оправдала, но все равно была хороша. Просто, видимо, Марго хотела сказать мне что-то другое.

Мне.

Эти ключи — мои. Значит, и двери — тоже мои!

* * *

Чтобы попасть в гараж, мне сначала надо было пройти через гостиную, а там перед теликом сидели родители.

— Хочешь посмотреть с нами? — предложила мама. — Они уже близки к разгадке.

Это было телешоу, где расследуются преступления.

— Нет, спасибо, — отказался я и пролетел мимо них через кухню в гараж.

Я отыскал самую широкую отвертку с прямым наконечником, сунул ее за пояс своих шортов цвета хаки и покрепче затянул ремень. В кухне я взял печенье и, двигаясь немного неловко, пошел обратно к себе через гостиную; пока на экране разворачивалось расследование, я вынул все штырьки из своей двери. Когда вышел последний, дверь скрипнула и начала отходить, так что я одной рукой открыл ее на максимум, чтобы она уперлась в стену. И тут из верхней петли вывалился крохотный кусочек бумаги — размером примерно с мой ноготь. Вполне в духе Марго. Зачем прятать что-либо у себя, если можно засунуть это ко мне? Я задумался, когда и как она успела это сделать. А еще я не смог сдержать улыбку.

Это был обрывок газеты «Обозреватель Орландо». Я понял, что это именно она, потому что на оборванном краешке было напечатано «тель Орландо 6 Мая, 2». Как раз в тот день она и сбежала. Записка явно была от нее. Я узнал почерк:

8328 Бартлсвилль-авеню.

Чтобы поставить дверь на место, надо было забивать штыри, а это бы точно привлекло внимание родителей, поэтому я оставил открытую дверь висеть на петлях. Положив штырьки в карман, я сел за комп и нашел на карте адрес с записки. Названия этой улицы я раньше никогда не слышал.

Она оказалась в тридцати четырех и шести десятых мили от меня, ехать нужно было по Колониал-драйв почти что до города с названием «Рождество». Я приблизил снимок здания со спутника — черный прямоугольник, облицованный чем-то неярким, серебристым, за ним — трава. Может, это фургон? Размер сложно было оценить, потому что вокруг была только зелень.

Я набрал Бена и рассказал ему все.

— Значит, я был прав! — обрадовался он. — Не терпится рассказать Лэйси, она тоже считает, что это была крутая идея!

На мнение Лэйси я внимания не обратил.

— Ну, я поеду, наверное.

— Конечно, надо ехать. И я с тобой. Давай в воскресенье утром, я, конечно, жутко устану после выпускного, но фиг с ним.

— Нет, я сейчас прямо выезжаю.

— Старик, темно же. Не поедешь же ты в этот странный дом с таинственным адресом в темноте. Ты что, ужастики не смотришь?

— Может, она там.

— Ага, а также там может оказаться демон, питающийся исключительно поджелудочными молодых парней, — спорил он. — Боже, ты