Ветра зимы (спойлерные главы)

Таль Торак и его Крепкие Щиты строились у восточных ворот, которые в городе называли воротами в холмы или Хизайскими воротами, поскольку через них вела дорога в Лхазар, через Хизайский перевал. Марселен и Дети Матери стояли у южным ворот — Желтых. Саймон Полосатая Спина и Вольные Братья стянулись к северным воротам, выходящим на реку — этим будет проще всего, там их не ждут враги, разве что несколько кораблей. Юнкайцы, правда, разместили к северу два гискарских легиона, но те стояли за Скахазадханом, и между ними и стенами города была река.

Главный юнкайский лагерь лежал к западу, между стенами Миэрина и теплыми зелеными водами залива Работорговцев. Именно там стояли два требушета, один у реки, второй напротив главных ворот Миэрина, и каждый охраняли две дюжины юнкайских мудрых господ, каждый с отрядом рабов-солдат. За гигантскими осадными машинами начинались укрепленные лагеря еще двух гискарских легионов. Рота Кошки разбила лагерь между городом и морем. Еще у врага были толосские пращники, и где-то в ночи таились три сотни элирийских арбалетчиков.

«Слишком много врагов, — мрачно подумал сир Барристан. — Перевес не в нашу пользу».

Эта атака противоречила всем инстинктам старого рыцаря — стены Миэрина были толсты и прочны, за ними у защитников были все преимущества. Но у него не было другого выбора, кроме как повести своих людей прямо в пасть юнкайских осадных линий, против многокартно превосходящих врагов. «Белый Бык назвал бы это глупостью», — и еще он предостерег бы Барристана: не доверяй наемникам. «Вот до чего мы докатились, моя королева, — думал сир Барристан, — Наши судьбы висят на волоске, на алчности наемника. Ваш город, ваш народ, наши жизни... Всех нас держит Принц-Оборванец в своих кровавых руках». Даже возложив последнюю надежду на откровенно безнадежную затею, Селми знал, что другого выбора у него нет. Он годами удерживал бы город, будь его врагами одни юнкайцы — но теперь, когда по улицам скачет бледная кобылица, у него нет и месяца.

Площадь смолкла, когда старый рыцарь и его знаменосцы направились к воротам. Селми слышал, как шепчутся бесчисленные голоса, как шумно дышат и ржут кони, скребя подкованными копытами по раскрошенному кирпичу, как лязгают мечи и щиты — все как-то затихло и отдалилось. Не мертвая тишина — просто затишье, словно набираешь в грудь побольше воздуху перед криком. Факелы дымили и трещали, раздвигая тьму подвижным оранжевым пламенем. Тысячи, как один человек, повернулись к старому рыцарю, когда тот сделал круг в тени огромных ворот, окованных железом. Барристан Селми чувствовал, как все взгляды устремлены на него.

Капитаны и командиры отрядов стянулись к воротам Барристану навстречу — Джокин и Вдовец от Ворон-Буревестников, звеня кольчугами под вылинявшими плащами; Серый Червь, Верное Копье и Убийца Собак от Безупречных, в своих шипастых бронзовых шлемах и стеганых доспехах; Роммо от дотракийцев; Камаррон, Гогор и Пятнистый Кот от гладиаторов.

— Наш план атаки вы знаете, — сказал белый рыцарь, когда капитаны собрались вокруг него. — Сначала ударит наша конница — сразу же, когда ворота откроются. Скачите быстро, во весь опор, прямо на рабов-солдат. Когда выстроятся легионы, обогните их — бейте с тыла или с фланга, но не лезьте на копья. Помните про цель.

— Требушет, — сказал Вдовец. — Тот, который юнкайцы называют Каргой. Захватите его, повалите или подожгите.

Джокин кивнул.

— Постарайтесь выбить столько знатных господ, сколько сможете — и поджигайте их шатры, большие павильоны.

— Всех убить, — сказал Роммо, — не брать рабов.

Сир Барристан повернулся в седле.

— Кот, Гогор, Камаррон, ваши люди пойдут в бой пешими. Вы славитесь как грозные бойцы — так запугайте их. Кричите, вопите — к тому времени, как вы доберетесь до юнкайских линий, наша конница уже их прорвет. Бегите в брешь и убейте столько врагов, сколько получится. Если сумеете — щадите рабов, убивайте хозяев — знатных господ и офицеров. Отступайте, прежде чем вас окружат.

Гогор гулко ударил себя кулаком в грудь:

— Гогор не отступает. Никогда.

«Значит, Гогор умрет, — подумал старый рыцарь, — и умрет скоро». Но сейчас было не то время и не то место, чтобы вести споры. Оставив Гогора без внимания, он продолжил:

— Эти атаки должны отвлекать юнкайцев достаточно долго, чтобы Серый Червь смог вывести Безупречных из ворот и построить их.

Здесь в его плане было узкое место, Барристан это знал. Если у юнкайских командиров есть хоть крупица ума, они пошлют к воротам конницу, и она стопчет евнухов, прежде чем они успеют построиться — когда они наиболее уязвимы. Его собственная конница должна это предотвратить, дать Безупречным время сомкнуть щиты и опустить частокол копий.

— По звуку моего рога Серый Червь двинет строй вперед и возьмет работорговцев и их солдат в клещи. Возможно, вам навстречу выдвинут один или больше гискарский легион — щит к щиту, копье к копью.

Слева от Барристана боком приблизилась лошадь Вдовца:

— А если ваш рог не затрубит, сир? Если вас зарубят с этими вашими молокососами?

Хороший вопрос — сир Барристан собирался первым броситься на врага, и, возможно, первым и умереть. Часто именно так и бывает.

— Если я погибну, командуешь ты. Потом Джокин и после него — Серый Червь.

«А если всех нас убьют, битва проиграна», — мог бы добавить он, но все они и так это знали, и никто не хотел это услышать. «Никогда не говори о поражении перед битвой, — как-то сказал ему лорд-командующий Хайтауэр в те времена, когда мир был молод, — ибо боги могут тебя услышать».

— А если мы найдем капитана? — спросил Вдовец.

«Даарио Нахарис».

— Дайте ему меч и следуйте за ним, — хотя Барристан Селми не испытывал симпатии к любовнику королевы и тем более не доверял ему, но в том, что Нахарис отважен и блестяще владеет мечом, сомневаться не приходилось. «И если он падет в бою как герой, тем лучше». — Если у вас больше нет вопросов, возвращайтесь к своим солдатам и помолитесь тому богу, в которого верите. Рассвет близок.

— Красный рассвет, — заметил Джокин.

«Драконий рассвет», — подумал сир Барристан. Сам он уже произнес свои молитвы, пока оруженосцы облачали его в