трудный урок я получил еще в аспирантуре, в лаборатории, где мы конструировали топливные насосы низкого давления. Мы отслеживали прогресс в своей работе с помощью красок разных цветов, и к концу первого дня у нас образовалась целая батарея банок с остатками краски. Я, как думал, очень благоразумно решил позаботиться об оставшейся краске, взял и опустошил все банки в дренажное отверстие в углу комнаты. Зачем беспокоить кого-то лишними вопросами? Ведь я уже знал, что нужно сделать. Правда, оказалось, что этот дренаж был частью лабораторной установки и поэтому должен был содержаться в чистоте. Профессор, ответственный за эту лабораторию, не мог поверить, что я слил туда все краски. Теперь придется разобрать и очистить всю систему, то есть он и его коллеги будут вынуждены провести огромную дополнительную работу. Я уверен, что, если бы он сегодня сообразил, что я тот самый Хэдфилд, он бы воскликнул: «Этот парень стал астронавтом? Но ведь он идиот!»
Если у вас есть полезные навыки, но вы до конца не можете понять окружающие вас условия, то вы не сумеете стать полезным членом команды. В лучшем случае будете «нулем». Однако быть «нулем» не так уж и плохо. Вы достаточно компетентны, чтобы не создавать лишних проблем и не подкидывать лишней работы остальным. Вы должны быть компетентны и должны доказать это остальным, прежде чем сможете стать выдающимся. К сожалению, здесь нет коротких путей.
И даже потом, когда вы изучите новую среду и сможете внести свой выдающийся вклад, есть определенная мудрость в том, чтобы проявлять скромность и сдержанность. Если вы действительно «плюс один», люди это заметят — и скорее окажут вам доверие, если вы не будете пытаться тыкать их носом в свое величие. Во время второго курса по выживанию, который я проходил в National Outdoor Leadership School, мы делили палатку с Томом Маршберном, моим коллегой по команде МКС-34/35. Том — великолепный походник: чрезвычайно опытный альпинист, он покорил вершины нескольких континентов и, кроме того, в одиночку прошел Тихоокеанской тропой (туристический маршрут) из Канады в Мексику, преодолевая ежедневно расстояние, превышающее марафонскую дистанцию. Но ни разу во время нашего курса выживания в Юте он не навязал никому свое экспертное мнение и не указывал нам, что делать. Наоборот, он был просто спокойным профессионалом, всегда готовым помочь. Если мне нужна была его помощь, то он оказывался рядом в одно мгновение, но никогда не отталкивал меня в сторону, чтобы показать свои превосходные навыки или пристыдить меня за то, что я не знаю, как что-то сделать. Все в нашей команде знали, что Том был тем самым «плюс один». Ему не пришлось нам об этом рассказывать.
Но как же стать тем самым «плюс один», тем, кто приносит пользу? Я толком не знал, когда готовился к экспедиции STS-74 в 1995 г., поэтому, как я уже упоминал ранее, следил за Джерри Россом, самым опытным астронавтом в нашем экипаже, чтобы брать пример с него. Со временем я заметил, что он постоянно приходит в центр подготовки на час раньше и тихо разгребает почту, пришедшую на ящик нашего командира. Джерри брал на себя все мелкие административные дела, чтобы командир мог сосредоточиться на самых важных вещах. Я уверен, что Джерри никто не просил брать на себя эту обязанность, и сам он никогда о ней не упоминал и уж тем более не ждал за ее выполнение какого-то признания. Он добровольно нажимал кнопки в лифте для кого-то другого, считая, что тут даже не о чем говорить и уж тем более нет повода для фанфар или негодования на то, что его дела остаются незамеченными. Это классический пример «экспедиционного поведения», когда интересы группы ставятся на первое место.
Такое поведение составляло существенную часть того, что делало его для нашей команды человеком «плюс один». Он не только принес в команду ценность опыта и знания, но еще и вел себя так, будто на нем не лежит никакой нагрузки. Он вел себя так, словно считал себя «нулем»: достаточно компетентный член экипажа, но ничем не лучше остальных.
На меня это произвело сильное впечатление. Особенно когда я оказывался в какой-то новой ситуации и не успевал еще войти в курс дел, я думал о том, как бы вести себя так, чтобы быть «нулем» и при этом попытаться внести свой небольшой вклад, ничего не сломав. Приближаясь к МКС в декабре 2012 г., мы с экипажем обсуждали именно это. Когда мы покидали Землю, на нас смотрели как на героев-победителей. Но когда мы открыли люк и вплыли в МКС, мы стали просто новыми парнями, которые не знают, где что лежит. Мы присоединились к экипажу из трех человек, которые работали и жили на МКС несколько месяцев; у них уже сложились свои условные жесты и знаки для общения, сформировался свой подход к делам, их собственные алгоритмы. Возможно, они были счастливы нас увидеть — новое поступление! — но при этом и немного опасались. Что если мы будем складывать мусор не в том месте или нечаянно съедим последний мешочек персиковой амброзии, которую кто-то припас, чтобы побаловать себя?
Кроме прочего, мы могли создать проблемы и посерьезнее. Когда впервые попадаешь на станцию после нескольких дней заточения в «Союзе», то поначалу ты дезориентирован и неловок (в частности, потому, что довольно сильно озабочен тем, как бы более-менее уединенно принять душ). Чувствуешь себя птенцом, который еще не умеет толком летать. Можно проплыть мимо чего-то, похожего на кучу мусора возле стены, а это на самом деле идет биологический эксперимент — заденешь случайно, и результаты многолетних научных исследований (а может быть, плоды трудов всей жизни какого-нибудь исследователя) могут быть уничтожены. Именно это случилось во время моей второй экспедиции: когда мы только прилетели на МКС, кто-то из нашего экипажа наводил порядок
