Салли взглянула на Джошуа.
– У меня такое ощущение, как будто я нашла своего мертворожденного брата-близнеца.
– Нет смысла тратить время, – продолжал Лобсанг. – Однажды сюда прибудет снаряженная должным образом археологическая экспедиция. В костюмах, защищающих от радиации. В конце концов, это место никуда не денется: мы далеко от Базовой Земли, и я сомневаюсь, что в обозримом будущем здесь появятся туристы. Идемте, дети мои. Пора домой. Здесь нам делать нечего.
Пока они шагали обратно к лифту, Джошуа с горечью произнес:
– По-моему, природа неразумно тратит силы. Миллионы миров… Какой в них смысл в отсутствие разумных существ?
– Такова природа вещей, – ответил Лобсанг. – Ты просто смотришь не с той стороны. А насколько велика вероятность обнаружить разумную жизнь на других планетах? Астрономы открыли несколько тысяч планет в различных системах, но до сих пор мы не получили никаких убедительных доказательств, что там кто-то живет. Может быть, создать разумное существо, способное пользоваться орудиями труда, слишком сложно. Может быть, мы должны сказать спасибо за то, что подошли так близко к встрече с этими существами. По меркам вероятностного пространства.
Салли сказала:
– Но если они были разумны, почему их нет в других мирах? Почему мы не нашли никаких свидетельств по соседству? Хотя бы на том же самом месте. Или они не умели переходить, несмотря на свой разум?
– Не исключено, – ответил Лобсанг. – Или прирожденных Путников изгнали отсюда те, кто не умел переходить. Похоже, на Базовой Земле сейчас происходит именно это. Возможно, перед нами предстало собственное будущее.
Салли и Джошуа, двое прирожденных Путников, хранящих тайну, понимающе переглянулись.
Глава 41
– Прирожденные Путники. Какое изящное выражение, правда? Я хочу сказать – мы все учимся ходить, едва отлучившись от материнской груди. «Посмотрите, наш малыш сделал первый шаг!» – Брайан Каули, любитель играть на публику, прошелся крошечными детскими шажками туда-сюда по эстраде, с микрофоном в руке, освещенный лучами прожекторов в просторном конференц-зале. Этот незамысловатый трюк кто-то приветствовал радостными возгласами.
Моника Янсон, в штатском, окинула взглядом собравшуюся в подвале толпу, ища крикуна.
– Такова природа. Ходьба естественна. Но что такое переходы? – Каули покачал головой. – В переходах ничего естественного нет. Для них нужен специальный прибор. А чтобы ходить, никакого прибора не нужно. Переходы. Нет, я не буду так говорить. И мой дедушка так бы не сказал. Мы, простые люди, не получившие университетского образования, называем такие штуки другими словами. Мы говорим – «извращение». Мы говорим – «мерзость». Мы говорим – «богохульство».
Каждое слово вызывало одобрительные возгласы. Янсон знала: настанет момент, когда ей придется присоединиться, чтобы не нарушать прикрытие.
Душный, жаркий зал был переполнен и тускло освещен висевшими сбоку прожекторами. Каули всегда появлялся перед публикой лишь под землей – в подвалах, погребах, подземных помещениях, наподобие этого конференц-зала, расположенного на нижнем уровне отеля. Там его не могли настигнуть те, кто умел переходить. Во всяком случае, сначала им пришлось бы вырыть дыру в земле. Янсон явилась сюда в цивильном виде, вместе с коллегами из полицейского департамента Мэдисона, отделов национальной безопасности (множественное число появилось через десять лет после Дня перехода), ФБР и массы других агентств, которые встревожились, заслышав громкий шум, исходивший от маргиналов, которые присоединились к движению Каули.
Янсон уже заметила в толпе знакомые лица, а также на сцене, в числе состоятельных покровителей Каули. Джим Руссо, чья фирма с пышным названием «Торговая компания Долгой Земли» еще держалась на плаву, хотя Джим и успел потерять несколько состояний, по мере того как мир менялся, выходя за рамки воображения. Янсон несколько лет назад беседовала с Руссо по поводу жалоб на эксплуатацию рабочей силы и с тех пор решила за ним присматривать, чтобы понаблюдать, как он отреагирует на следующий неизбежный спад. Реакция оказалась неприятной. И теперь он стоял здесь, пятидесятилетний, раздосадованный после очередной неудачи и общего предательства, и предлагал частичку своего уцелевшего богатства Брайану Каули, самозваному представителю всех противников Долгой Земли. И Руссо был не единственным, кто нес финансовые потери со Дня перехода. Так что Каули не испытывал недостатка в покровителях.
Маули перешел к экономическим аргументам, которые обеспечили ему максимум поддержки в прессе.
– Я плачу налоги. Вы платите налоги. Мы заключили договор с правительством, с нашим правительством, и не важно, что говорят те, кто уютно угнездился на всю жизнь по ту сторону Кольцевой дороги. Но второе условие договора гласит: правительство должно использовать ваши деньги, чтобы приносить пользу вам. Вам, вашим близким, детям, старикам. Делать так, чтобы вы чувствовали себя в безопасности в собственном доме. Насколько я понимаю, вот в чем суть соглашения. Я-то не живу внутри Кольцевой. Я простой человек, как вы, как вы, – он несколько раз ткнул пальцем в толпу. – Я сейчас расскажу, о чем узнал простой человек. Я вам расскажу. Наши налоги идут на колонистов. Мы платим за тех, кто играет в пионеров – где-то там, в извращенных мирах, где нет даже обычных лошадей, птиц и коров, которых создал Бог. Правительство дает им почту. Устраивает перепись населения. Отправляет дорогие лекарства. Посылает полицейских, когда эти ненормальные ради прихоти убивают собственных матерей или зачинают ребенка с собственной дочерью…
Янсон знала, что Каули врет. В просторных последовательных мирах, где не было бедности и перенаселения, подобные преступления случались относительно редко.
– Есть целая система, которая держится за счет наших налогов, чтобы деньги, которые храбрые пионеры оставили здесь, в настоящем мире – в единственном настоящем мире, – никуда не делись, чтобы они по первому требованию могли получать все необходимое. Я имею в виду «Центр поддержки». Некоторые даже бросили здесь пустые дома! Знаете, сколько в современной Америке бездомных? И что же? Что получили от этой сделки вы? И вы? И вы? С другими мирами не ведется никакой торговли – по крайней мере, за пределами первых трех миров, откуда можно притащить на себе бревна и все такое. Из мира номер миллион в Техас нельзя провести нефтепровод. Нельзя даже пригнать оттуда стадо скота. Федеральное правительство годами твердило вам, что освоение Долгой Земли сродни дням Дикого Запада, эпохе первопроходцев. Ну, я не особо разбираюсь, как живут люди внутри Кольцевой, зато знаю историю своей страны и знаю цену доллару. Поэтому я могу сказать, что это ложь. Брехня. Кто-то, разумеется, загребает денежки за счет человеческой глупости, но точно не вы и не я. Лучше полететь на Луну. По крайней мере, ее создал Бог. По крайней мере, оттуда можно привезти камни! И я вам скажу: у меня через несколько дней состоится встреча с президентом, и вот чего я потребую. «Прекратите финансировать колонии на Долгой Земле. Если уходящие оставляют здесь ценное имущество, конфискуйте его. Если они что-то производят там, в этих безбожных мирах, облагайте их налогами и выжимайте досуха. Они хотят быть пионерами – пускай будут. Но только не за мой счет».
Рев одобрения. Неприятно громкий.
Янсон заметила Рода Грина, восемнадцати лет. Трудно было не заметить его соломенную гриву. Таких, как Род, полицейские прозвали «один дома». Ребенок, не умеющий переходить и покинутый семьей, которая соблазнилась романтикой дальних странствий и возможностью построить новую жизнь в каком-нибудь последовательном мире. Сложился целый класс людей, пострадавших из-за самого факта существования Долгой Земли. Зачастую не только финансово, но гораздо глубже. И вот Род стоял здесь и впитывал ядовитые брызги желчи.
Каули приближался к кульминации. К самой соли, ради которой здесь и собрались бедолаги, оказавшиеся в невыгодных условиях. Соль была горька, поэтому Каули и воспрещал как-либо фиксировать свои речи.
