было кота.
— Я видела вас в тот день, — проговорила Клэри. — Вы выходили из квартиры Доротеи. Я помню ваши глаза.
Магнус выглядел так, словно вот-вот замурлычет от удовольствия.
— У меня запоминающаяся внешность, это точно, — горделиво заявил он. — Но как ты умудрилась меня разглядеть? Ведь я метнул мощнейшее заклятие. Даже налетев на меня, ты бы ничего не почувствовала.
— Если вы снимите с меня заклятие, то я вспомню все подавленные воспоминания? Точнее, украденные вами?
— Я не могу снять заклятие, — смущенно проговорил Магнус.
— Что?! — В возгласе Джейса прозвучала ярость. — Почему? Конклав требует, чтобы вы…
Магнус окатил его ледяным взглядом:
— Я не люблю, когда мне приказывают, юный Охотник.
Клэри заметила, как бесит Джейса слово «юный». Однако не успел Джейс и рта раскрыть, как неожиданно заговорил Алек:
— А можно как-нибудь повернуть его вспять?
Магнус вздохнул:
— Снятие чар — дело еще более тонкое, чем их создание. А тут вообще сложнейший случай: стоило допустить в заклятии малейшую оплошность, как сознание Клэри было бы изуродовано навсегда. Между прочим, чары уже начали слабеть и со временем исчезнут насовсем.
Клэри сердито посмотрела на Магнуса:
— И тогда ко мне вернутся все воспоминания? Все, что вы вырвали из моей головы?
— Не знаю. Они вернутся или все сразу, или постепенно. Или ты так и не сумеешь восстановить память. Твой случай уникален, другого подобного в моей практике не было. Я понятия не имею, что случится дальше.
— Но я не могу ждать! — Клэри с такой силой сцепила руки, что кончики пальцев побелели. — Всю жизнь я чувствовала странную неполноценность, словно я инвалид. Теперь я знаю…
— Я не сделал из тебя инвалида! — перебил Магнус. Он злобно оскалился острыми белыми зубами. — Все подростки на свете чувствуют себя точно так же: подавляемыми или непонятыми — в общем, другими: прямо королевские отпрыски, по ошибке рожденные в крестьянских семьях! В твоем случае эти ощущения вполне оправданны. Ты действительно другая. Возможно, не лучше, а просто другая. А быть другой совсем не весело. Хочешь знать, каково это — родиться со знаком дьявола в добропорядочной семье, регулярно посещающей церковь? — Он указал на свои глаза. — Когда твой отец каждый раз вздрагивает при виде тебя, а мать от отчаяния вешается в сарае, не в силах больше лицезреть результат своей ошибки!.. Когда мне стукнуло десять, отец попытался утопить меня в ручье. Я бросился на него со всей мощью, на которую был тогда способен: просто спалил его на месте. В итоге я нашел приют в церкви у святых отцов. Они сказали, что жалость — горькое чувство, но она лучше, чем ненависть. Когда я понял, что лишь наполовину человек, я возненавидел себя. Казалось, что хуже этого не может быть ничего.
Магнус замолк, и в комнате повисла тишина. Неожиданно ее нарушил Алек:
— Вы не виноваты. Мы не выбираем то, какими рождаемся.
Магнус стоял с непроницаемым выражением лица.
— Мои мучения давно позади. Надеюсь, ты понимаешь, о чем я. Другой вовсе не значит лучше. Кларисса, мать всего лишь пыталась защитить тебя. Не стоит обвинять ее в преступлении.
Сцепленные руки Клэри немного расслабились.
— Плевать, что я не такая, как остальные, — заявила она. — Я просто хочу быть самой собой.
Магнус выругался на неизвестном языке.
— Ладно. Снять заклятие я не в силах, но я могу дать кое-что другое — частицу того, что принадлежало бы тебе, если бы ты росла как настоящий нефилим.
Он шагнул к книжному шкафу и вытащил оттуда тяжелый фолиант в истлевшем бархатном переплете зеленого цвета. При перелистывании страниц из книги вылетали облака пыли и куски темной ткани. Листы были тонкие, почти прозрачные, как пергамент. На каждой виднелась черная руна.
Брови Джейса поползли вверх.
— Это копия Серой книги?
Магнус молчал, лихорадочно перелистывая страницы.
— У Ходжа есть такая же, — заметил Алек. — Он мне ее как-то раз показывал.
— Почему серой? Она же зеленая! — недоумевала Клэри.
