— Молодец, — снова заговорил Себастьян, — что проводил меня той ночью к Ходжу. Если бы старик не выдал тайны озера, сегодняшняя ночь вряд ли была бы такой. Любой, кто обладает двумя Орудиями смерти, способен вызвать из озера Лин ангела Разиэля и просить его об одном... одолжении.
— Одолжении? — Джейс начинал мерзнуть. — Уничтожить всех Охотников на равнине Брослин?
Себастьян встал:
— Слишком просто. Нет, Валентин попросит лишить дара всякого Охотника, не испившего из Чаши, то есть не принявшего нашу сторону. Лишившись дара, нефилимы, как носители знаков, превратятся в отреченных. — Себастьян улыбнулся. — Они станут легкой добычей для демонов. Нежить, которая не поспешила убраться восвояси, будет перебита без труда.
В ушах резко и тонко звенело. Голова закружилась.
— Даже Валентин, — сказал Джейс, — на такое бы не пошел...
— Я тебя умоляю! Отец не откажется от задуманного!
— Отец — наш.
Себастьян посмотрел на Джейса сверху вниз. Шапка светлых волос сверкала, подобно венцу, и казалось, будто Себастьян — возгордившийся ангел, приявший сторону Люцифера.
— Отче наш? — чуть изумленно спросил Себастьян. — Ты молишься?
— Нет. Я сказал: отец — наш. Валентин. Он не только тебе отец, но и мне.
Немного помолчав, Себастьян улыбнулся краешком губ:
— Ангелочек. Дурак несчастный. Отец всегда о тебе так отзывался.
— Хватит дразниться. Треплешься об ангелах...
— А... ну ты ведь ничего не знаешь! Отец тебе хоть слово правды говорил, нет?
Джейс покачал головой. Он продолжал упорно дергать за веревки, но с каждым рывком узлы как будто затягивались туже. В пережатых кистях и пальцах пульсировала кровь.
— Откуда ты знаешь, вдруг он и тебе лгал?
— Я его кровь. Я — это он. Когда отца не станет, Конклавом буду править я.
— На твоем месте я бы не стал хвастать такой наследственностью.
— Опять-таки, — без интонаций в голосе проговорил Себастьян, — я не стремлюсь быть кем-то иным. Мне не страшно от того, что моей отец делает все возможное для спасения своего рода, который не желает — или, если на то пошло, не заслуживает — спасения. Кого бы ты выбрал в наследники: сына, гордящегося тобой, или сына, отрекающегося от тебя из стыда и страха?
— Я Валентина не боюсь.
— И не надо. Бойся меня.
Заслышав перемену в голосе Себастьяна, Джейс перестал возиться с веревками и посмотрел вверх. Себастьян опустил поблескивающий темным светом меч к самой ключице Джейса. И хотя острие чуть не пронзило гортань, Джейс не мог не восхититься красотой темной стали.
— И что? — как можно спокойнее произнес Джейс. — Прикончишь меня связанного? Неужто боишься драться по-честному?
На бледном лице Себастьяна не отразилось ни малейшей эмоции.
— Ты мне не угроза. Ты паразит, надоедливое насекомое.
— Так, может, развяжешь мне руки?
Себастьян смотрел на Джейса, сохраняя абсолютную неподвижность. Словно статуя давно умершего принца, погибшего молодым и испорченным. Себастьян унаследовал холодный, мертвенный взгляд Валентина и в то же время излучал собственную ауру, ореол пустоты, словно был лишен внутренней сути.
— Я не глупец, — сказал Себастьян, — и ты меня не проведешь. Я оставил тебя в живых, чтобы показать армию демонов. Теперь ты сдохнешь, а когда повстречаешь своих ангельских предков, то передай им: для них в этом мире места не осталось. Они подвели Конклав, и Конклав больше в них не нуждается. У нас теперь есть Валентин.
— Передать за тебя весточку Богу? — Джейс покачал головой, задев горлом острие меча. — Да ты еще больший псих, чем я думал.
Улыбнувшись, Себастьян упер меч Джейсу в гортань:
— Если хочешь помолиться, братишка, то начинай.
— Молиться не буду. Передай привет нашему папе. Уважишь?
— Ну конечно, — спокойно произнес Себастьян, однако перед ответом он слегка помедлил, что подтвердило догадку Джейса.
— Лжешь, — сказал он. — Ты ничего не передашь Валентину, потому что не собираешься рассказывать о содеянном. Отец не требовал моей смерти, так?
