— Я пью кровь из бутылок. Кровь животных. Я не нападаю на людей.
— Хорошо. — Она глубоко вздохнула. — Хорошо.
— Так ли это? Я имею в виду «хорошо».
— Да. Я люблю тебя, — сказала она. Она неловко потерла его спину. Он почувствовал влагу на своей руке и посмотрел вниз. Она плакала. Одна из ее слез упала ему на пальцы. За ней другая, и он накрыл ее рукой. Он дрожал, но не от холода, и все же она стянула с себя шарф и обернула его вокруг них обоих. — Мы разберемся с этим, — сказала она. — Ты мой младший брат, ты — тупой идиот. Я люблю тебя, несмотря ни на что.
Они сидели вместе, плечом к плечу, глядя куда-то в темные промежутки между деревьями.
В спальне Джейса было светло, полуденный солнечный свет лился через открытые окна. В тот момент, когда Клэри вошла, стуча каблуками сапог по паркету, Джейс закрыл дверь и запер ее за ней. Со стуком он бросил нож на тумбочку возле кровати.
Она начала оборачиваться, чтобы спросить, все ли в порядке, когда он схватил ее за талию и притянул к себе. Сапоги увеличивали ее рост, но ему все же пришлось нагнуться, чтобы поцеловать ее.
Его руки на её талии, позволили ему поднять ее так, что она была напротив него, через секунду его губы накрыли её, и она забыла все проблемы роста и о неловкости. На вкус он был соленым и обжигающим. Она попыталась закрыться от всего, кроме ощущений — столь знакомый запах его кожи и пота, прохлада влажных волос на ее щеке, профиль его плеч и спины под ее руками, то, как ее тело подходило к его.
Он стянул ее свитер через голову. Ее футболка была с короткими рукавами, и она чувствовала кожей исходящий от него жар. Его губы раздвинулись ее рот, и она почувствовала, как распадается, когда его рука скользнула вниз на верхнюю пуговицу на ее джинсах. Ей потребовалось привлечь все самообладание, чтобы поймать его руку и удержать ее.
— Джейс, — произнесла она. — Не надо.
Он отстранился, достаточно для того, чтобы она видела его лицо. Его глаза были стеклянными, расфокусированными. Его сердце колотилось напротив ее.
— Почему?
Она зажмурилась.
— Прошлой ночью… если бы мы не… если бы я не потеряла сознание, тогда я даже представления не имею, что могло бы произойти, еще и в помещении, полном людей. Ты действительно считаешь, что мой первый раз с тобой, или любой другой раз с тобой, произошел перед кучей чужаков?
— Это не наша вина, — произнес он, нежно проведя пальцами по ее волосам. Ладонь с шрамами слегка поцарапала её щёку. — Я же говорил тебе, эта серебристая жидкость — наркотик фейри. Мы были под кайфом. Но сейчас я в здравом уме, как и ты…
— И Себастьян наверху, а я устала, и… — И это может стать ужасной ошибкой, о которой потом мы оба будем сожалеть. — И я не чувствую этого, — соврала она.
— Ты не чувствуешь этого?
Его голос был окрашен недоверием.
— Мне жаль, если тебе никогда не говорили этого прежде, Джейс, но нет. Я не чувствую этого. — Она многозначительно посмотрела на его руку, всё ещё лежащую на поясе её джинсов. — А теперь я чувствую это еще меньше. — Он поднял обе брови, но вместо того, чтобы сказать что-нибудь, он просто отпустил ее. — Джейс…
— Я собираюсь принять холодный душ, — сказал он, отступая от неё. Его лицо было пустым, нечитаемым.
Когда дверь ванной захлопнулась за ним, она подошла к кровати, аккуратно заправленной, ни следа серебра на одеяле, и опустилась, опустив голову на руки.
Не то, чтобы они с Джейсом никогда не спорили; ей всегда казалось, что они во всем приходили к согласию, как обычные пары, обычно добродушно, и они никогда не злились друг на другу по какому-нибудь существенному поводу.
Но был какой-то холод в глубине взгляда Джейса, который потряс ее, столь далекий и недоступный, который сильнее, чем когда-либо подтолкнул вопрос из глубин ее разума: Остался ли здесь настоящий Джейс? Осталось ли хоть что-то для спасения?
