— Жаль, что нужно возвращаться, — повторила Лайана. — Хотелось бы, как Габи и Бодуин, жить в простой хижине и…
— To-то они с такой радостью отказались от своей простой хижины, — фыркнул Роган. — Этот обед стоил им годового дохода!
— Полугодового, — поправила Лайана тоном человека, проводившего много времени над счетными книгами. — Зато они влюблены. — Она мечтательно вздохнула. — Я видела это в глазах Габи. Должно быть, я смотрю на тебя точно так же.
Но Роган уже смотрел вперед, на стены замка Морей. Сегодня они с такой легкостью покинули замок. Что, если Говарды переоделись продавцами овощей и попросили разрешения войти? Нужно усилить бдительность.
— Ты слышал, что я сказала? — спросила Лайана.
Может, потребовать от крестьян, которым позволено беспрепятственно бывать в замке, чтобы носили бляхи с гербом Перегринов? Конечно, бляху можно украсть, но…
— Роган!
Лайана остановилась и дернула его за руку.
— Что тебе?
— Ты слышал меня?
— Каждое слово, — отмахнулся он. Может, что-то, кроме бляхи? Может…
— Что я сказала?
Роган тупо уставился на нее.
— О чем именно?
Лайана поджала губы.
— Я сказала, что люблю тебя.
Может, лучше каждый день менять пароль? Или запретить крестьянам вообще входить в замок? Никаких новых лиц… это…
К досаде Рогана, жена отбросила его руку и пошла вперед. Судя по походке, она очень разозлилась.
— А теперь что? — пробормотал Роган. Он сделал все, что жена от него требовала, и все же она опять недовольна.
Он поспешно догнал ее.
— Что-то не так?
— А, ты все же заметил меня! — надменно объявила она. — Надеюсь, я не помешала тебе своими признаниями в любви?
— Нет, — честно ответил он. — Я просто думал о другом.
— Не позволяй моим глупым речам отвлечь тебя! — яростно прошипела она. — Уверена, что сотни женщин клялись тебе в любви. Все «дни недели». А ведь когда-то у тебя были даже «месяцы». И разумеется, Жанна Говард каждый день твердила что ты для нее — единственный.
Роган начинал потихоньку прозревать. Это обычные женские выходки, и не стоит придавать им значения.
— Она не была Говард, когда вышла за меня.
— Понятно. Но ты не отрицаешь, что она постоянно повторяла тебе слова любви. Ты, возможно, слышал их так часто, что мои слова ничего для тебя не значат.
Роган немного подумал.
— Не помню, чтобы какая-то женщина признавалась мне в любви.
— Вот как? — бросила Лайана и снова взяла его за руку. Несколько минут оба молчали. — Ты любишь меня? — тихо спросила она.
Он стиснул ее пальцы.
— Любил. Несколько раз. А сегодня ночью я…
— Я не про такую любовь. Я имею в виду — душой и сердцем. Как ты любил мать.
— Мать умерла, когда родился я.
— Тогда мать Северна, — нахмурилась она.
— Она тоже умерла, рожая Северна. Тогда мне было два года. Я ее не помню.
— А мать Зареда?
— Вряд ли я что-то испытывал к ней. Она боялась нас до смерти. И все время плакала.
— Неужели никто не пытался ее утешить.
— Роуленд велел ей прекратить вой, чтобы мы могли немного поспать.
Лайана подумала о бедняжке, одной, в грязном замке, полном грубых, бесчувственных людей. Именно ее уморили голодом в замке Бивен. Но если
