Алек округлил глаза.
–
– Не всю, на всю бумаги бы не хватило. Лишь те ее эпизоды, которые важны для меня. Например, как я встретил совсем еще юного Рафаэля, как влюбился в Камиллу Белькур. Описал историю отеля «Дюмор», правда тут мне помогла Катарина. Я описал мой первый любовный опыт и кое-какие из последних увлечений. Имена тебе, наверное, известны… Эрондейл…
– Уилл Эрондейл, – кивнул Алек. – Камилла говорила о нем. – Он взял блокнот; тонкие страницы казались шероховатыми: Магнус сильно надавливал ручкой на бумагу. – Ты был… с ним?
Магнус засмеялся и покачал головой:
– Нет… это другое. Вообще, на этих страницах много Эрондейлов. Сын Уилла, Джеймс Эрондейл, он тоже был замечательный, и сестра Джеймса, Люси… Но должен сказать, что к Стивену Эрондейлу я не испытывал симпатии. А Джейс… – Он заметил, что Алек смотрит на него, и быстро добавил: – Никаких Эрондейлов, никаких Сумеречных охотников!
– Никаких Сумеречных охотников?
– Никого, кроме тебя, – произнес Магнус. – Считай это первой порцией из того, о чем я должен тебе рассказать. Я не был уверен, когда начал писать, но я надеялся… если ты хочешь быть со мной так же, как я хочу быть с тобой, то воспримешь мои записи как свидетельство. Свидетельство того, что я готов доверить тебе нечто такое, чего никому и никогда не доверял: мое прошлое, правду обо мне. Я хочу разделить с тобой мою жизнь, а значит, прошлое, настоящее и будущее.
Алек опустил блокнот. На первой странице было написано:
Он мог отдать блокнот, окончательно порвать с Магнусом, найти себе друга среди Сумеречных и любить его, делить с ним дни и ночи, вести будничную, рутинную жизнь.
А мог выбрать Магнуса и впустить в жизнь захватывающую магию его любви.
Да есть ли выбор вообще? Алек глубоко вздохнул, как будто собирался прыгнуть с вышки.
– Ладно, – сказал он.
Магнус всем корпусом повернулся к нему:
– Правда?
– Правда, – подтвердил Алек. Он протянул руку, и их пальцы переплелись. Магнус взял Алека за подбородок и поцеловал: долгий, нежный поцелуй, поцелуй, обещавший многое на «потом», когда они не будут сидеть на крыше на глазах прохожих.
– Так, значит, я твой первый Сумеречный охотник? – спросил Алек, когда они наконец кончили целоваться.
– Ты много в чем
Когда Джейс оставил Клэри у дома Аматис, солнце уже садилось. Девушка посмотрела ему вслед; она радовалась, что на следующий день они покинут Идрис, но в то же время не могла избавиться от грусти.
Кое-что в Идрисе ей нравилось, и в первую очередь Аликанте. Ряды домов вдоль канала в сумерках обрели расплывчатые очертания, башни мягко светились. Она подумала, что Аликанте – провинциальный город, никакого сравнения с шумным Нью-Йорком, но здесь тоже можно жить.
В доме было тепло. Люк сидел на софе и читал книгу. Джослин дремала рядом, поджав ноги. Увидев Клэри, Люк улыбнулся и, прижав палец к губам, указал на кухню.
Девушка помотала головой и на цыпочках поднялась к себе, стараясь не разбудить маму. Снимая куртку, она поняла, что в комнате кто-то есть.
Холодный воздух вливался через полуоткрытое окно. На подоконнике сидела Изабель. На ней были джинсы, заправленные в сапоги, и облегающий свитер, короткая дубленка лежала на коленях. Она посмотрела на Клэри и натянуто улыбнулась.
Клэри подошла и села рядом.
– Прости, – сказала Изабель. – Вероятно, мне следовало войти через дверь, но мне не хотелось попадаться на глаза твоим родителям.
– Как прошел Конклав? – спросила Клэри. – Что-то случилось…
Изабель грустно улыбнулась:
– Фейры приняли условия.
– Но ведь это хорошо, да?
– Может быть. Но Магнус так не думает. Просто… Отовсюду вылезали мерзкие язвительные языки. Как будто это и не победа. Хелен Блэкторн отправляют на остров Врангеля. Нет, ну ты представляешь! Ее сослали только за то, что в ней есть кровь фейров.
– Какой ужас! А что Алина?
– Алина собралась с ней, она сказала об этом Алеку, – продолжала выкладывать новости Изабель. – За младшими Блэкторнами и за девочкой… ну,
