Город небесного огня. Часть I

Себастьян с воплем и ругательствами разжал пальцы, тряся ладонью, будто меч только что его ужалил. Выроненное оружие забряцало по мерзлым комьям земли, но Себастьян не обратил на это внимания, разглядывая вскинутую руку. Даже сквозь пелену боли Джейс сумел увидеть черную отметину страшного ожога, своей формой повторявшего очертания рукояти.

Юноша зашевелился, приподнялся на локтях, отчего в плечо ударила столь жуткая боль, что он на миг испугался потерять сознание. В глазах действительно на миг померкло, а затем, когда зрение восстановилось, над ним вновь высился Себастьян, весь перекошенный от бешенства, да еще с Фосфором в руке. Однако на сей раз они вдвоем находились внутри круга из каких-то иных фигур. Женщины. Облаченные в белые одеяния греческих пифий, с глазами, метавшими оранжевое пламя. Лица татуированы, как театральные маски, но с куда более изящными, витиеватыми узорами под стать вьющимся растениям. Пленительные и вместе с тем жуткие в своей красоте. Железные сестры.

Каждая стискивает в руках по клинку из адамаса острием вниз. Молча, не разжимая сурово сомкнутых уст. Среди них стоит и кто-то из Безмолвных братьев, тот самый, которого Джейс приметил ранее, еще на равнине, с боевым посохом – он так искусно орудовал им.

– Шесть сотен лет мы не покидали стен нашей Цитадели, – промолвила одна из Сестер, высокая женщина, чьи волосы ниспадали черными косицами до самого пояса. Глаза ее светились в темноте, как окошечки кузнечного горнила. – Но нас призвал Небесный огонь, и вот мы здесь. Отступись от Джейса Лайтвуда, сын Валентина. И помни: за малейший вред, причиненный ему, мы тебя уничтожим.

– Знаешь, Клеофа, – довольно равнодушно сказал Себастьян, поигрывая мечом, – вам не поможет ни сам Джейс Лайтвуд, ни пламя в его жилах. Потому что у нефилимов нет спасителя.

– Ты лишь сейчас узнал, как страшен может быть Небесный огонь, – ответила Клеофа. – Время ретироваться, мальчишка.

Острие моргенштерновского меча опустилось ближе к Джейсу, затем еще ближе, и Себастьян прыгнул с воплем вперед. Сталь свистнула возле уха юноши, вонзаясь в грунт.

Сама земля вздрогнула, будто ее ранили, от клинка побежали во все стороны судорожные складки. У Джейса то темнело, то светлело в глазах, как если бы сознание напоминало угасающий костер; из раны на плече до сих пор изливался огонь. Он успел заметить триумфальное выражение лица Себастьяна, когда тот начал заходиться хохотом, и тут земля треснула, как кожура переспелого плода. Возле них возникла расселина, куда Себастьян и прыгнул.

– Алек, не все так просто, – утомленно возразила Джия. – Портальная магия – вещь более чем запутанная, да и мы пока что не получали от Железных сестер каких-либо призывов о помощи. А потом, не забывай, пожалуйста, чтo сегодня утром произошло в Лондоне. Мы обязаны оставаться здесь, быть начеку…

– Говорю же: я знаю! – повысил голос Алек. Его трясло, но дело было вовсе не в холоде, хотя холм продувало насквозь. Частично сказывался шок от тех слов, что Изабель бросила родителям, от того выражения, которое было написано на лице отца. В целом, однако, все объяснялось нехорошим предчувствием, которое ледяными каплями стекало по спине. – Вы не понимаете, что такое Помраченные, понятия не имеете, как они себя ведут…

Вдруг он сложился в поясе, как перочинный ножик. Нечто раскаленное пронзило его, как дротик, из плеча в живот. Не сдержав крика, он упал на колени.

– Алек?… Алек!

Джия придерживала его за плечи. Краешком сознания он уловил, что откуда-то издалека к ним мчатся родители. В глазах все крутилось от боли, которая накатывала вновь и вновь, нахлестываясь на самое себя, тем более что это не было всамделишной болью: пылающие угли внутри его грудной клетки горели в теле кого-то другого.

– Джейс… – скрежетнул он стиснутыми зубами. – Что-то случилось… огонь… Открывайте Портал, живее!

Хоть Аматис и лежала распростертой на земле, это не помешало ей рассмеяться.

– Ты меня не убьешь, – заявила она. – Кишка тонка.

Тяжело дыша, Клэри слегка надавила на меч, чей кончик упирался в горло противницы:

– Ты меня еще не знаешь.

– Вот как? Тогда присмотрись ко мне. – В глазах Аматис что-то поблескивало. – Присмотрись и скажи, что видишь.

Девушка прищурилась, хотя уже знала ответ. Аматис и ее брат не были близнецами, но линия подбородка, те же самые доверчивые голубые глаза, каштановые волосы с проседью не оставляли никаких сомнений в родстве.

– Прошу пощады, – продолжала та, вскидывая руку, чтобы отвести клинок Клэри. – Сжалься надо мной.

Пощадить… Девушка оцепенела, в то время как Аматис поглядывала на нее, не скрывая насмешки. Добродетель – это еще не доброта, и нет на свете вещи страшнее, чем самопровозглашенная праведность… Клэри знала, что следует на месте перерубить глотку этой женщине, однако как потом сказать Люку, что она собственной рукой убила его сестру? Пока та лежала на земле,