Город небесного огня. Часть I

Захария покачал головой:

– Ты ведь помнишь эту фразу из Библии: «Мене, мене, текел, упарсин»?

– «Ты был взвешен на весах и найден очень легким». Да, помню. Надпись на стене во время пира Валтасара.

– Египтяне верили, что у врат в Царство мертвых сердце человека взвешивают, и, если оно оказывалось тяжелее перышка, умершего ждала преисподняя. Огонь Небес действует словно щуп, словно эти древнеегипетские весы. Если он обнаруживает в нас больше зла, нежели добра, то уничтожает. Между мной и тобой, Джейс Эрондейл, разница в том, что меня этот огонь лишь коснулся, а у тебя поселился в самом сердце. Ты до сих пор носишь его в себе – великий подарок и великое бремя.

– Да, но я только и делаю, что пытаюсь от него избавиться…

– Во-первых, не получится, – посуровел брат Захария. – Во-вторых, это же не проклятие, от которого надо избавляться во что бы то ни стало. Это оружие, которое тебе доверили. Ты сам теперь клинок Небес. Будь достоин этого звания.

– Вы говорите, прямо как Алек, – отметил Джейс. – Его вечно заклинивает на теме долга и моральных ценностей.

– Алек, Алек… Твой парабатай? Паренек из клана Лайтвудов?

– Он самый. А у вас… – Джейс показал на горло Захарии, – у вас ведь тоже был парабатай? Только руна совсем выцвела.

Захария опустил глаза.

– Потому что мой парабатай давным-давно мертв, – ответил он. – Когда это случилось, я… – Он покачал головой, не в силах подобрать нужные слова. – Десятилетиями я разговаривал лишь посредством мыслей, которые другие воспринимали как обычную речь. Зато теперь, словно в насмешку, я с трудом справляюсь с обычным языком. – Захария вскинул взгляд. – Береги своего парабатая, – сказал он. – Ибо связь ваша бесценна, как и любая форма любви. Именно благодаря ей мы можем заниматься своим делом. Ведь почему мы противостоим демонам? Почему мы присматриваем за этим миром, а не они? Чем мы лучше? А тем, что они не созидают, а разрушают. Способны не на любовь, а лишь на ненависть. Пусть мы Сумеречные охотники, но в то же время мы люди, в нас течет не только ангельская, но и человеческая кровь, и нам свойственно ошибаться. Если б мы не умели любить сами, то не смогли бы защищать людей; мы попросту обязаны обладать этой способностью, чтобы сберечь человечество. Та к вот, мой парабатай умел любить, как никто другой, всего себя отдавал чувству, и даже больше того. Ты, как я вижу, из той же породы, в тебе любовь горит ярче Небесного огня.

Брат Захария сверлил Джейса взглядом, будто хотел эту мысль вложить как можно глубже.

– Мне очень жаль, – негромко промолвил юноша, – что вы потеряли своего парабатая. И вам… получается, вас теперь никто не ждет, не к кому возвращаться?

Уголок рта Захарии чуточку скривился.

– Да нет, есть кое-кто. Она всегда была для меня как бы родным домом, тихой гаванью. Но всему свое время. Пока что я должен оставаться на своем месте.

– Чтобы сражаться?

– И скорбеть. И любить. Когда я был Безмолвным братом, то воспринимал любовь и скорбь приглушенно, словно они были музыкой, что доносится из далекого далека: ноты чистые, но едва различимые. Зато сейчас… сейчас все это обрушилось на меня как лавина. Я согбен и погребен под ней. И я должен обрести куда бoльшую силу, прежде чем состоится наша встреча. – Он тоскливо улыбнулся. – Тебе никогда не доводилось чувствовать, что сердце того и гляди лопнет, потому что переполнено до предела?

Джейсу вспомнились раненый Алек, неподвижный и белый как полотно Макс на полу Зала Соглашений; вспомнились Валентин и его объятия на пропитанном кровью Джейса песке. И наконец, он подумал про Клэри и ее храбрость, что оберегала его от бед, про ее острый – если не сказать колкий – ум, благодаря которому он сохранил свой разум, про верность и надежность ее любви.

– Когда оружие сломается и его починят, оно становится наиболее крепким как раз в месте разлома, – сказал Джейс. – Может, и с сердцем так же?

Брат Захария, который сейчас мало чем отличался от самого Джейса, невесело усмехнулся:

– Будем надеяться, ты прав.

– Поверить не могу, что Джордана больше нет, – посетовала Клэри. – Ведь я, можно сказать, только что его видела. Он сидел на стене у Института, перед тем как мы прошли через Портал.

Девушка шла рядом с Саймоном вдоль одного из каналов, направляясь к центру города. Башни тянулись ввысь, отражаясь в воде яркими сполохами.

Саймон искоса бросил взгляд на спутницу. Он все никак не мог избавиться от воспоминания, как Клэри выглядела не далее чем прошлой ночью: изможденная до синевы в лице, едва балансирующая на грани обморока, одежда рваная, вся в крови… Зато сейчас – пожалуйста! как ни в чем не бывало