Он уже здесь. Убил моего водителя не раздумывая и теперь наблюдает за мной.
Пытаюсь выровнять хриплое дыхание и не смотреть на тело того, кто еще минуту назад разговаривал со мной. Полагаю, совсем скоро неподвижность и безразличие ко всему объединят нас.
Я судорожно осматриваю местность, выжженное поле, близлежащий лес. Снайперская винтовка с глушителем, догадываюсь я, всматриваясь в чащу. Глядя в лобовое стекло, испорченное паутиной трещин, я выискиваю человеческую фигуру. Считаю секунды, инстинктивно потянувшись к своей левой руке, пытаясь нащупать на безымянном пальце кольцо.
Пусто, естественно. Странно, мысль о том, что я осталась совершенно одна, и мне фактически нечего терять, теперь уже не кажется такой мучительной. Скорее неизбежной и даже ободряющей.
Дрожа всем телом, открываю дверь и выбираюсь из машины.
Господь — Пастырь мой. Я ни в чем не буду нуждаться…
Я вглядываюсь вперед, где на фоне синеющего леса, покрытого дымкой тумана, маячит человек. Мужчина. Возраст — чуть больше тридцати. Он идет неторопливо, закинув винтовку на плечо, выглядя при этом так, словно секунду назад свалил немейского льва. Голыми руками.
Запахнув полы пальто, ссутулившись и смотря на приближающегося убийцу исподлобья, я пытаюсь понять, где могла встречать его раньше. В стане Захарии, ясное дело, но его черты казались мне поразительно знакомыми. Это не был мимолетный взгляд с моей стороны, я как будто смотрела на него из раза в раз, так долго, что успела возненавидеть.
— Ты?.. — Шепчу я, часто моргая. Когда мужчина останавливается в двух метрах от меня, оскаливаясь в подобии улыбки, у меня не остается сомнений. — Но… как ты…
Не знаю, что там с немейским львом, но до яблок Гесперид Захария явно добрался. Потому что теперь передо мной стояла его основательно помолодевшая версия. Способная передвигаться на своих двоих, к тому же.
— Ты не находишь это смешным? — «Приветствует» меня Захария. — Вместо того, чтобы кокнуть меня, бесполезного инвалида, еще тогда, Аман вернул мне некогда отобранное и потерянное. Силу. Молодость. Потенцию, что немаловажно. Черт, ты бы видела, как я отметил это событие… Но разговор сейчас о другом. Благодарить за то, что все так обернулось, ты можешь лишь его, Мейа. Своего обожаемого кровососа. — Сделав шаг вперед, глядя по сторонам, Захария протянул: — Мейа, Мейа… я ведь как впервые увидел тебя, понял, что мозги у тебя, девочка моя, набекрень. Какой нормальный человек согласиться жить рядом с вампиром? А судя по тому, что мне рассказывала Берта, ты не ограничиваешься простым сосуществованием. — Потерев небритый подбородок, Захария, посмотрел на меня. Долго и внимательно. — Помнишь, что я делаю с предателями?
— Мой брат… мне нужно увидеть его… — Сдавленно лепечу я, готовясь получить пулю в лоб в любую секунду.
— Ты еще смеешь что-то требовать у меня? — Расхохотался Захария, довольно грубо схватив меня за воротник пальто. — Погляди на себя. Ты выглядишь элитно, как и подобает его шлюхе. А я не выполняю просьбы предателей и потаскух. Ясно?
— Ты обещал… — Едва шевелю губами я от страха и обиды, пока законник внимательно меня рассматривает. — Ты сказал, что отпустишь его. Пожалуйста.
— Слушаю? — Захария поднял свой взгляд к моему лицу, выжидающе уставившись. Я растеряно молчу, не понимая, что именно он хочет услышать. — Умоляй, Мейа.
— Ты сказал, что отпустишь его… — Повторяю я, смотря в светлые глаза напротив. И моя очевидная злость — плохой помощник в столь щепетильном деле.
Резко придвинув меня к себе за ворот пальто, Захария шипит:
— Я сказал, что отпущу, если ты будешь вести себя хорошо. Но я не вижу твоей покорности. Говори, Мейа. Говори, что все сделаешь, лишь бы спасти его. Я хочу увидеть, как ты будешь ползать на коленях…
Я осознала, что сделала глупость, лишь спустя секунду после того как плюнула Захарии в лицо. Я слишком давно мечтала об этом, потому инстинкт самосохранения и рассудок отступили, стоило мне услышать его слова. После всего что он сотворил с моей семьей и со мной в частности… ползать перед ним на коленях?
Словно не веря в происходящее, Захария замер на одно мгновение. Потом разжал руку, державшую лацкан моего пальто, и поднес пальцы к лицу. Резкая усмешка, как выстрел, прозвучала в тишине.
— Что ж, Мейа. — Протянул Захария, опуская винтовку. — Ты просто развязала мне руки.
Он не дал мне разобраться в смысле этих слов, опуская на лицо лишающий равновесия и чувств удар.
Контроль. Версия 2.0.
Да, такое со мной уже было однажды: погружение в кромешную бессознательность. Правда в тот раз это происходило куда… мягче.
Я вздрагиваю, когда за шторами век вспыхивает и угасает свет. Щелчок и какое-то тихое жужжание. И снова. Щелчок, вспышка, жужжание.
Чувствую боль во всем теле, но особенно в скуле и губе. Мучительно простонав поднимаю голову, покоящуюся на груди, распрямляю позвоночник с
