Ладони дока были засунуты в широкие карманы, пришитые к его халату, и стиснуты в кулаки. Отец и хранитель всего технического оснащения, приложивший руку к созданию протезов, импульсного оружия и системы безопасности Децемы — Кей оставил ненадолго свой наблюдательный пост, поручив следить за развитием ситуации Хьюго. Кей предпочел стоять рядом со мной в операционной, наблюдая за профессионально точными и ловкими действиями хирургов, игнорируя озвученный Дисом приказ, по которому док должен был отвести меня в бункер. Ведь, несмотря на мое высокое положение, я по большей части оставался ребенком, которому едва ли есть место на полях сражения.
Кей, тем не менее, в бункер, куда уже были помещены проживающие на территории базы гражданские, меня не отвел, предложив присутствовать на операции.
— Когда этот придурок очнется… ему будет так паршиво, что он пожалеет о том, что не сдох, — негромко, без особой злости пояснил Кей. — Лучше будет, если кто-нибудь близкий окажется рядом, чтобы его поддержать. А я такими вещами отродясь не занимался.
Он просто озвучил очевидное. Раск считал себя предателем, порывистым глупцом и главной причиной случившейся заварушки. На самом деле для Гая Мышь был просто ничего не значащей пешкой в его игре: он оставил ему жизнь, повинуясь очередному капризу, хотя имел предостаточно поводов и времени, чтобы пристукнуть на месте. Потому я теперь и не понимал действия главы Тиона. Он отпустил нас, а потом… передумал, так что ли?
Вероятно, это в его духе, пришел я к единственно возможному объяснению. И снова поспешил.
Разрезав одежду на спине Раска и обмыв поврежденную площадь дезинфицирующим средством, главный хирург поднял голову, оглядев своих ассистентов, после чего повернулся в нашу сторону.
— Вам нужно это увидеть, — проговорил он в маску, закрывающую нижнюю часть лица.
Растерявшись, я проследовал за быстро прошедшим к операционному столу Кеем не сразу. Остановившись рядом с хирургом, Кей долго всматривался в раскрашенную наколками спину Раска, после чего грубо выругался. На что у него были все причины.
Увидев причину всеобщего удивления, я понял, что Гай никогда и не был флюгером, подчиняющимся вихрям собственных душевных порывов. Он не был рабом своих мимолетных капризов. Гай позволил другим так думать о себе, а сам до последнего оставался расчетливым змеем, мысли которого оставались загадкой для всей Вселенной.
На спине Раска алели грубые рубцы, складывающиеся в запутанный лабиринт лепестков розы.
Стокрылый отвел Раску важную роль акта о начале военного конфликта. Он не собирался его убивать. Он знал о том, что Монаху не победить Диса. Он изначально не был намерен нарушать правила, потому и отпустил нас домой вместе с недвусмысленным посланием, которое мы заприметили только сейчас.
Что изменилось после этого открытия? Не слишком много. Разве что я потерял надежду на то, что Синедрион и кланы, подвластные Тиону, обвинят Гая в несоблюдении законов, которым подчинялись и которые уважали его предки. Ну и еще, несмотря на свой мирный, домашний характер, я представил, как за такое обращение с Раском, собственноручно сношу Гаю его изобретательную, смазливую голову. Что было настоящим сюрпризом от моего неагрессивного воображения.
Словно моя ненависть могла превратиться в требовательный, высокочастотный сигнал, вторящий сердцу: в динамике гарнитуры раздался голос оператора, который передал желание главы Тиона со мной пообщаться.
Что за черт, подумал я прежде, чем дать положительный ответ. Все это время, как только нам стало известно о вторжении, я, как одержимый, пытался наладить связь с его кланом, который упрямо мои попытки игнорировал. Может, у Гая есть близнец, который копирует все действия брата, вплоть до приказов, с точностью да наоборот?
— Как добрался домой, Эла? Я очень волновался. У вас там сейчас раннее утро, да? — разорвал белый шум ставший ненавистным голос. — Получил мою открытку?
Стиснув зубы, я ушел прочь от стола и обеспокоенно уставившегося на меня Кея.
— Чего ты хочешь? — выдавил я из себя. — У тебя же должны быть какие-то мотивы. Кроме тех, что ты, кровожадный и самодовольный павлин, просто решил позабавиться.
Мой детский гнев лишь улучшил его настроение.
— Мотивы? — рассмеялся он. — Для начала, я никому не прощаю неуважительное ко мне отношение. А ты по этой части перешел все границы. Почему я не убил тебя сразу? Я никогда не гажу там, где ем. Таврос — город, в котором живет моя семья, потому здесь приемлема лишь благородная смерть на ринге. Никаких убийств. Этот закон обязаны соблюдать все, я — в том числе. Ну, и кроме того, я пытаюсь сейчас умаслить недовольный мной Синедрион, потому с некоторых пор моя жизнь — сплошной свод правил. — Что-то не особо в это верится. — Я должен был уведомить тебя о начале военных действий. И, по-моему, я сделал это весьма… эффектно. Скажу откровенно, я розы терпеть не могу. В них присутствует какое-то абсурдное сочетание любви и смерти.
Как будто меня заботило, какие ему нравятся цветы, а какие — нет. Если бы дело дошло до подарков, оформленных заботливой рукой флориста, я бы послал Гаю похоронный венок.
— Еще раз. Что ты хочешь? Твои условия, — прошипел я тихо, надеясь, что этот разговор останется только между нами. Услышь сейчас кто-нибудь
