вместе с собой, читая покаянные молитвы и добавляя к ним молитвы за упокой.
— Поешь, Тиа. Тебе понадобятся силы. — Я придвинула к ней овощи и мясо, на которое она даже не посмотрела.
— Еда? Есть чужую еду — предавать своего Владыку, Маи-йя.
Да уж.
— Я думаю, мы ему будем полезнее живыми. Так что тебе в любом случае стоит поесть. — Она непоколебимо молчала. — Это просто овощи и мясо!
— Просто? То, что мужчина забирает Маи-йю из дома Владыки, что он дает ей крышу и слуг, еду и одежду… Все это — не просто, Маи-йя. А тем более Он. С Ним, никогда не бывает просто.
— Нет. С Блэквудом все всегда очевидно. — Проговорила я, беря в руки какой-то сочный ароматный фрукт. — Ублюдку просто опять что-то понадобилось от Райта. Он поставит перед ним ультиматум.
Тиа отпрянула в ужасе. После этих слов она подняла свой взгляд ко мне. Ее глаза были похожу на бездонные колодцы страха, недоумения, неверия.
— У-уб-б-блюдку? О, Маи-йя… — она медленно покачала головой — … кто же ты, если позволяешь себе говорить о нем так? Молчи, Маи-йя, лучше молчи. Тем более в этих стенах. И Владыке никто не можешь ставить ультиматум. Если хочет жить.
— Хочет. Ха. От собственного желания тут мало что зависит, как мы успели выяснить. Тут скорее берется в расчет желание других.
— Такова жизнь рабов, Маи-йя. — Ответила глухо Тиа, все же беря в руки бокал, наполненный вином.
Она выглядела обреченно. И то, как она залпом выпила вино, лишь говорило о том, что Тиа покорно приняла свою участь.
Увы, я такой покорностью не отличалась.
Первый день здесь был преисполнен моей неуверенностью и растерянностью. Я еще не до конца оклемалась с того рокового дня, когда была на волосок от гибели (Боже, меня хотели убить, разве о подобном я могла думать, живя в Манхеттене?). К тому же, я сейчас находилась в доме своего злейшего Врага (именно с большой буквы). И мне нельзя было забывать об этом.
Кажется, я до сих пор опасалась подвоха, потому всю ночь плохо спала. А еще плохим стимулом ко сну было осознание, на чьей именно кровати я лежу. А еще эти последние слова Блэквуда, в том треклятом письме, постоянно приходили на ум.
Заснула тогда я лишь с рассветом и не вставала с кровати до обеда. Собственно, именно голод поднял меня.
И этот первый день я не отличалась особой живостью и энтузиазмом. Зато они появились на следующий день. Я уже более открыто, с явным интересом поглядывала по сторонам. На третий я решилась выйти за пределы стен замка. Посетить так называемые конюшни и псарню. Все эти лошади и собаки… не знаю, что случилось бы с нашим миром, если бы такие животные свободно разгуливали и размножались на нашей земле. Скорее всего, уже через год именно человек стал бы редкостью, из разряда существ, занесенных в ту самую Красную книгу.
Ветеринар, тот самый который следит за здоровьем моей кошечки (три сломанных ребра — не шутка), был настолько любезен, что вместо того чтобы отправить меня к энциклопедиям и словарям, разъяснил все сам, подробно и очень доступно. Он даже позволил мне покормить одну рогатую скотину, у которой шерсть была похожа на мягкий шелк. А эти клыки… Боже, тут вообще были травоядные?
В общем, я проводила свои дни за изучением Блэквудовского поместья. И странное дело, но здесь я не заметила еще ни в одном взгляде то, что так явно читала во взглядах рабов и фавориток дома Владыки. Это очевидно презрение, отвращение, злость, зависть. Меня здесь даже как будто уважали. И я не понимала почему.
— Владыка оказал вам внимание, достопочтенная госпожа. — Манера речи управляющего напоминала клекот птицы. Он произносил слова торопливо и звонко. — Если к вам относиться подобным образом Он, то кто мы такие, чтобы относиться иначе? Упаси Великая мать, хуже?! — Он задорно, по-доброму рассмеялся. — И если я могу быть полезен достопочтенной госпоже, ей нужно просто сказать. Как это у вас людей… свистнуть?
И если бы в первый день я вежливо отказалась, то уже на пятый день пребывания здесь я попросила его устроить мне экскурсию. Управляющий согласился не без радости. Его рассказ лился подобно песне барда, пока он чинно, гордо ходил по величественным коридорам замка, указывая грациозными жестами то на колонну, то на скульптуру. Комнаты. Залы. Лестницы. Замок показался мне снаружи огромным, но рассмотрев его тщательно изнутри, я поняла, что он попросту необъятен.
Но что меня действительно интересовало — так это катакомбы подвала.
— Простите мою дерзость, достопочтенная госпожа, но дорогу туда знает лишь черный волк. — Проговорил тихо усмехаясь управляющий. Он лишь спустился на нижние ступеньки, не решаясь заходить в темноту подвала. Его рука, держащая факел, осветила лишь метр пространства черного подземелья. — Заходя туда, вы рискуете потерять себя. И можете вообще не выбраться. — Он обернулся ко мне, подмигивая. Я же смотрела в черноту подвала глазами ребенка, жаждущего узнать страшную историю, передающуюся, как повелось, из уст в уста. — Суть поколения, сила его рода заключена в основании этого замка. Где-то там таится неизвестное, опасное, древнее. Уж лучше не спускаться туда. Вы ведь