Но тут между нами протиснулся маринец в кожаных одеяниях и разбил объятия. Кинан коротко и печально улыбнулся. Затем быстро сжал мою ладонь, бросив:
– Скоро увидимся.
И растворился в толпе, а я поспешила назад, в Блэклиф. Если Иззи знает о потаенном ходе, у меня еще оставалось время, чтобы самой на него взглянуть. Ополчение освободит Дарина, и мой ад закончится. И больше никаких шрамов и порок, никакого страха и ужаса. А может быть, даже, мелькнула робкая мысль, у меня что-нибудь сложится с Кинаном.
Я нашла Иззи на заднем дворе, стирающей простыни у колонки.
– Я знаю только про тайную тропу, Лайя, – ответила она на мой вопрос. – И даже это не секрет. Просто этот путь очень опасен, поэтому им и не пользуются.
Я энергично качала воду из колонки, чтобы скрежет металла заглушал наши голоса. Иззи ошибается. Должна ошибаться.
– А что насчет туннелей? Или… Как думаешь, может, кто-нибудь из других рабов знает такой ход?
– Ты видела, как все было прошлой ночью. Мы прошли через туннели только благодаря Витуриусу. Что касается других рабов, то это очень рискованно. Некоторые из них шпионят для Коменданта.
Нет, нет, нет. Всего лишь несколько минут назад казалось, что у меня полно времени – целых восемь дней. А на деле вышло, что времени нет вообще. Иззи прополоскала простыню и подала мне. Я нетерпеливо развесила ее на веревке.
– Карта! Где-то должна быть карта этого места.
Тут лицо Иззи прояснилось.
– Может быть, – согласилась она. – В кабинете Коменданта…
– Единственное место, где вы сможете найти карту Блэклифа, – раздался внезапно хриплый голос, – это у Коменданта в голове. И я не думаю, что вам захочется там покопаться.
Я открыла рот, как рыба, когда Кухарка бесшумно, как и ее хозяйка, возникла из-за простыни, которую я только что развесила. Иззи подпрыгнула от неожиданности, но затем выпрямилась и скрестила руки на груди, немало меня удивив:
– Должно быть что-то, – сказала она старухе. – Как она может держать карту в голове? Должен быть источник ее знаний.
– Когда она стала Комендантом, – произнесла Кухарка. – Пророки дали ей карту и велели запомнить и сжечь. Так всегда происходило в Блэклифе. – Глядя на мое удивленное лицо, она фыркнула. – Когда я была помоложе и даже глупее, чем ты, то всюду прислушивалась и присматривалась. Сейчас моя голова набита бесполезной информацией, которая не принесет никому ничего хорошего.
– Но она не бесполезная, – возразила я. – Вы должны знать секретный ход в школу…
– Я не знаю. – Шрамы на ее лице отливали сине-багровым. – А если бы знала, то не сказала бы тебе.
– Мой брат в камере смертников в Центральной тюрьме. Его казнят через несколько дней, и если я не найду секретный путь в Блэклиф…
– Позволь мне задать тебе вопрос, девочка, – перебила Кухарка. – Это Ополчение сказало, что твой брат в тюрьме? Ополчение сказало, что его казнят, верно? Но откуда они это знают? И откуда ты знаешь, что они говорят правду? Твоего брата, возможно, уже нет в живых. А даже если он действительно в камере смертников, они никогда не вызволят его оттуда. Даже камни, которые ничего не видят и не слышат, это знают.
– Если бы он был мертв, они бы мне сказали. – Почему она не может просто помочь мне? – Я доверяю им, ясно? Я вынуждена доверять им. Кроме того, Мэйзен сказал, что у него есть план…
– Ба! – Кухарка усмехнулась. – В следующий раз, когда увидишь Мэйзена, спроси его где именно твой брат? В какой из камер Центральной тюрьмы? Спроси его, откуда он это знает и кто его шпионы. А еще спроси, как секретный ход в Блэклиф поможет ему взломать самую охраняемую тюрьму на юге. А когда он ответит, посмотрим, будешь ли ты и дальше доверять этому чертовому ублюдку.
– Кухарка, – обратилась к ней Иззи, но старуха отмахнулась от нее.
– Не начинай. Ты понятия не имеешь, во что лезешь. Единственная причина, почему я не сдала ее Коменданту, – женщина практически выплюнула это, – это ты. Поскольку не уверена, что эта рабыня не сдаст твое имя, чтобы смягчить гнев Коменданта.
– Иззи… – я посмотрела на свою подругу. – Не важно, что сделает Комендант, я никогда…
– Ты думаешь, вот располосовали тебе грудь, и ты теперь эксперт по боли? – фыркнула Кухарка. – Тебя когда-нибудь пытали, девочка? Привязывали к столу, пока раскаленные угли жгли твою глотку? Кромсали лицо тупым ножом, поливая раны соленой водой?
Я смотрела на нее с каменным лицом. Она знала ответ.
– Ты понятия не имеешь, предашь ли ты Иззи, – продолжила Кухарка, – потому что ты никогда не была на грани. У Коменданта была отличная школа в Кауфе. Если она станет допрашивать тебя, ты собственную мать предашь.
– Моя мать умерла.
– И слава небесам! Кто знает, сколько бы вреда она еще при… принесла со своими ополченцами, если бы осталась жи… жива.
Я посмотрела на Кухарку искоса. Снова это заикание. И снова, когда речь зашла об Ополчении.
– Кухарка, – Иззи подошла к старухе, глядя ей прямо в лицо. Каким-то образом она вдруг стала казаться выше. – Пожалуйста, помоги ей. Я никогда тебя ни о чем не просила. Я прошу сейчас.
– Твоя-то какая выгода? – ее рот изогнулся, будто она попробовала что-то кислое. – Она пообещала вытащить тебя отсюда? Спасти тебя? Глупая девочка. Ополчение никогда никого не спасает, если может просто бросить.
– Она ничего мне не обещала, – возразила Иззи, – я хочу помочь ей, потому что она моя… моя подруга.
«Я – твой друг», – взывали темные глаза Кухарки. Я в сотый раз задумалась, кто же эта женщина и что Ополчение во главе с моей матерью сделали ей, поселив в ней такую ненависть к ним, такое недоверие?
– Я просто хочу спасти Дарина, – молвила я. – Я просто хочу выбраться отсюда.
– Все хотят выбраться отсюда, девочка. Даже я хочу. И Иззи хочет. Даже проклятые курсанты этого хотят. И если ты так сильно этого хочешь, я советую тебе пойти к своему драгоценному Ополчению и попросить другое задание. Такое, где тебя не убьют.
Она захромала прочь. Наверное, я должна была бы разозлиться, но вместо этого повторяла в уме ее слова: «Даже проклятые курсанты хотят выбраться отсюда. Даже проклятые курсанты хотят выбраться отсюда».
– Иззи, – повернулась я к подруге. – Думаю, я знаю, как найти выход из Блэклифа.
Спустя несколько часов я сидела на корточках за живой изгородью рядом с казармами Блэклифа и гадала, не совершила ли ошибку. Барабаны пробили комендантский час и смолкли. Я просидела около часа. Корни и камни впивались в колени. Ни единой живой души не появилось из казарм.
Но в конце концов появится хоть один. Кухарка сказала, даже курсанты хотят выбраться из Блэклифа. Значит, они должны каким-то образом сбегать отсюда. Как иначе им бы удавалось напиваться и ходить к шлюхам? Некоторые, конечно, подкупают стражу или охрану туннеля, но наверняка существует и другой путь на волю.
Я ерзала и меняла положение, натыкаясь на колючие ветки. Слишком долго прятаться в тени этого низкорослого кустика я не могла. Иззи прикрывала меня, но если Комендант позовет, а я не появлюсь, то буду наказана. Еще хуже, если будет наказана Иззи.
«Она обещала тебе выбраться отсюда? Спасти тебя?» Я не обещала Иззи ничего подобного, но должна была бы. Сейчас, когда Кухарка заговорила об этом, я не могла выкинуть эту мысль из головы. Что случится с Иззи, когда я уйду? Ополченцы сказали, что организуют мое внезапное исчезновение из Блэклифа, причем так, чтобы оно выглядело как самоубийство. Но Комендант в любом случае допросит Иззи. Эту женщину невозможно одурачить.
Я не могу оставить здесь Иззи, зная, что ее ждет. Она – мой первый настоящий друг после Зары. Но как мне уговорить Ополчение спрятать и ее? Если бы не Сана, они бы даже мне не стали помогать.
Однако должен быть способ. Я могу взять Иззи с собой, когда буду отсюда уходить. Ополченцы не могут оказаться столь бессердечными и отправить ее обратно – особенно если узнают, что с ней здесь сделают. Пока я размышляла, снова бросила взгляд на казармы и как раз вовремя. Из корпуса Старших Мастеров появились две фигуры. На светлых волосах одного из них играли блики света, затем я узнала крадущуюся походку второго. Маркус и Зак.
