Они шагали по мощенным булыжником узким улочкам Страсбурга, безлюдным в столь поздний час, и это было на руку беглецам: внимание зевак им было ни к чему. Эхо сосчитала удары колокола в соборе. Близилась полночь. Казалось, приключения в Тайбэе были целую вечность назад, но на самом деле не прошло и нескольких дней. Жители Страсбурга лежали в своих постелях, смотрели десятый сон и знать не знали о разношерстной четверке, которая шагала по улочкам их города.
Эхо оглянулась на дракхаров. Их кожаные мундиры на удивление гармонировали с архитектурой старинных французских зданий. Ночь окрасила улицы в оттенки черного и синего, и серебристые волосы Дориана сияли во мраке, точно маяк. Черноволосый Гай в темной одежде сливался с темнотой.
– Куда ты нас ведешь? – спросил он, без труда нагнав Эхо.
– К Джасперу.
Эхо могла бы пояснить подробнее, но не стала. Ребячество, конечно, но ей было наплевать.
Айви отпустила руку Эхо и отстала на несколько шагов. С тех пор как беглецы покинули стены крепости, она старалась держаться подальше от дракхаров. Дориан посмотрел на Айви, и она напряженно скрестила руки на груди. Что-то между ними произошло, догадалась Эхо и решила, что выяснит это позже.
Дориан молчал с той самой минуты, как они очутились на мосту, как будто решил: пусть Гай говорит за них обоих. Лицо у дракхарина было бледное и измученное, а рана по-прежнему кровоточила. Эхо надеялась, что за ними не тянется кровавый след, который может вызвать подозрения. Гай хотел было поддержать Дориана, но тот оттолкнул его руку и неразборчиво пробормотал что-то по-дракхарски. До чего странная парочка, подумала Эхо.
– Понятно. – Гай старался говорить негромко: ночью его было бы прекрасно слышно. – К Джасперу.
Гай шел совсем рядом с Эхо, так что при каждом шаге задевал рукой ее плечо. Сердце Эхо билось в такт его шагам, но она старалась не думать об этом.
– Кто такой Джаспер? Твой друг?
– У Джаспера нет друзей, – ответила Эхо. – Но он передо мной в долгу. А поскольку с законом он не в ладах, то нам не найти лучшего места, чтобы спрятаться и все обдумать.
Они приближались к собору, где обитал Джаспер: его гнездо ютилось в одном из шпилей. Эхо обрадовалась, что колокола наконец замолчали. После путешествия по междумирью у нее так звенело в ушах, что в ближайшие несколько часов о тишине можно было только мечтать.
Эхо покосилась на Гая. Взгляд у него был рассеянный.
– Он птератус? – спросил Гай.
– Формально – да.
– То есть как это?
Эхо обхватила себя руками и сунула ладони под мышки. Стояла весна, но ночь выдалась холодная, и Эхо зябла в кожаной куртке.
– Джаспер сам по себе.
– Ты сказала, он перед тобой в долгу. – Гай, похоже, ничуть не замерз. Везет же. – Как же он в таком случае умудрился тебе задолжать?
Эхо ухмыльнулась.
– Я спасла кое-что, чем Джаспер дорожит больше всего на свете.
– И что же это?
– Его жизнь.
Гай взглянул на Эхо, словно она была загадкой, которую он пытался разгадать.
– Интересная история, должно быть, – заметил он. – Может, расскажешь как-нибудь?
Эхо пожала плечами.
– Может, и расскажу.
– Значит, он вор? – уточнил Гай. – Как ты?
В его словах сквозило осуждение, но Эхо, сердито покосившись на Гая, увидела, что тот улыбается. Улыбка получилась усталой и кривой, но искренней. Улыбаясь, Гай казался моложе. Но улыбка испарилась так же быстро, как появилась.
– Не суди о том, чего не понимаешь. – Эхо отвернулась от Гая. Наверное, она очень устала, если принялась размышлять о его улыбке. – Надо же мне что-то есть. Да, Джаспер вор. Но не только. У него много занятий.
– Что ж, в бурю хороша любая гавань.
Эхо впилась в Гая суровым взглядом, и он поднял руки:
– Шучу.
– Не смешно.
Они вышли на площадь у собора, и Эхо, ускорив шаг, оторвалась от Гая. Все это время он шагал так близко, что теперь ей стало холодно.
Эхо сунула руки в карманы и подошла к украшенной витиеватой резьбой двери. Фигурки пьеты над притолокой смотрели на них невидящими глазами. Соборы всегда смущали Эхо. Все в них, казалось, кричало о смерти, словно создатели их забыли, что основной постулат религии, в честь которой воздвигнут храм, – воскресение. Странные все-таки люди – католики. Эхо понимала, что, поскольку выросла среди людей-птиц, ее точка зрения, скорее всего, далека от традиционной, ну да на вкус и цвет товарищей нет.
– Пришли. – Эхо махнула на дверь и почувствовала пульсацию энергии, которая свидетельствовала о том, что без волшебства тут не обошлось. Такое ощущение, будто тебя легонько бьет током, как будто ходишь в носках по ковру. Эхо нечасто бывала у Джаспера, но помнила, что на дверь наложено охранное заклятье, которое также служило подобием звонка. И если водить у двери рукой, Джаспер обязательно ответит. Рано или поздно. Если он дома. Эхо только сейчас пришло в голову, что ее знакомый может отсутствовать.
– Эхо, а если он спит? – спросила Айви, подойдя к ней.
– Еще чего, – возразила Эхо. – Он сова.
В напряженном молчании летели секунды, и Эхо подумала, что ничего у них не получится. Даже если Джаспер дома, не факт, что откликнется. С чего ему открывать? Посмотрит в установленные на двери камеры видеонаблюдения (Эхо лично помогала ему их смонтировать), увидит ее в компании двух дракхаров, один из которых к тому же истекает кровью, пошлет их подальше и будет прав. Отчаяние охватило Эхо с новой силой. А времена отчаяния, как известно, требуют отчаянных мер. Эхо выбежала на площадь, задрала голову и заорала во все горло, устремив взгляд на шпиль собора:
– Джаспер! – Звук отразился от стен окружавших площадь домов. – Джаспер, черт бы тебя подрал, открой дверь!
Айви, Гай и Дориан ошарашенно уставились на нее.
– Джаспер! – снова крикнула Эхо, но тут к ней подскочил Гай, одной рукой зажал ей рот, а другой взял за шкирку.
– Что ты вытворяешь? – сердито прошипел он. – Хочешь весь город перебудить? – Он больно впился ногтями ей в шею. – Если ты забыла, мы вообще-то не очень похожи на людей.
Тут облака рассеялись, на небе показалась луна, словно подтверждая правоту Гая, и чешуйки на его скулах в лунных лучах заиграли сонмом крошечных радуг. Ничего красивее Эхо в жизни не видела. Но потом небо снова затянули тучи. Во мраке его точеные черты казались еще более грозными.
Эхо что-то проговорила, но из-за ладони, зажимавшей ей рот, слов было не разобрать. Гай медленно убрал руку, как будто не сомневался, что, дай Эхо волю, она снова закричит.
Так и оказалось.
– Джаспер!
– Чего тебе?
Четверо беглецов устремили взгляд на дверь, в проеме которой в теплом желтом свете маячил силуэт. Дориан выхватил меч, но рука у него дрожала: раненому трудно было его держать. Айви, похоже, никак не могла решить, что безопаснее: то ли подбежать к Джасперу, то ли рвануть прочь. Эхо оттолкнула руки Гая и направилась к двери.
Джаспер стоял на пороге, скрестив руки на узкой груди. Лицо его было сердитым. В оранжевом свете уличных фонарей смуглая кожа блестела, а мягкие короткие перья на голове переливались фиолетовым, зеленым и голубым. Джаспер был павлином во всех смыслах слова. Он отличался такой красотой, что никакая хмурая гримаса не смогла бы ее испортить. Потертые джинсы и простая белая футболка подчеркивали его изящество. Если бы Эхо платили доллар каждый раз, как Джаспер жаловался ей на то, что красота – его вечный крест, она бы уже могла закатить для друзей пир на весь мир.
– Чего приперлась? – буркнул Джаспер.
– И тебе привет. – Эхо радужно улыбнулась. Джаспер нахмурился еще сильнее. Он не позволит себя умаслить. Тем более Эхо. Тем более в такой ситуации.
– Ну и компания у тебя. – Джаспер оглядел двух дракхаров, стоявших у нее за спиной. Эхо показалось (хотя наверняка она не взялась бы утверждать), что на Дориане Джаспер задержал взгляд чуть дольше, чем нужно. Как всякий хороший вор, он любил все красивое и блестящее. А Дориан, подумала Эхо, с его серебристыми волосами и голубым глазом, может считаться и красивым, и блестящим. – Где ты их взяла?
