– Я лекарь.
Услышав тихий, но уверенный голос Айви, Дориан открыл глаза. Но она больше ничего не сказала, как будто и так все было ясно. Снадобье продолжало действовать, и Дориан смог заметить, что щека, по которой он ударил Айви, побагровела.
– Да, – негромко согласился он, – конечно, но я… – Он указал на след от его удара у нее на щеке.
– Я ничего не забыла, – ответила Айви, смазывая рану мазью. Сначала было очень холодно, потом терпимо. Кожа вокруг раны онемела. Айви наложила поверх мази повязку.
– Так почему тогда?
На самом деле Дориан хотел спросить совсем не об этом. Почему ты добра ко мне? Так не бывает!
– Потому что в мире и так полно жестокости, – пояснила Айви и потянулась за пластырем, который лежал на тумбочке у кровати, – и я не хочу ее умножать.
Айви оторвала несколько полосок пластыря и аккуратно, но крепко закрепила повязку. Вытерла руки полотенцем, которое принес Джаспер, встала, посмотрела на свою работу и удовлетворенно кивнула. Не говоря ни слова, развернулась и вышла. Она так ни разу и не взглянула ему в глаза, и Дориану стало ужасно, непереносимо стыдно.
Глава двадцать седьмая
Эхо смотрела на Айви и вдруг почувствовала на себе чей-то взгляд. Обернулась и увидела, что Гай пристально смотрит на нее. Он уселся в кресло в стиле честерфилд возле камина. И не просто уселся, а развалился, как у себя дома. Эхо примостилась на краешке слишком мягкого дивана. В лофте у Джаспера она казалась себе карликом. Она совершенно выбилась из сил, но хотя бы переоделась в чистое. После их первого с Джаспером совместного задания, которое закончилось неприятным инцидентом с канализационным отстойником, она вытребовала себе местечко для одежды в нижнем ящике комода. В тот день Эхо битый час выскребала грязь из перьев на голове Джаспера и подозревала, что только благодарность не позволила ему ответить отказом, когда она попросила отвести ей часть ящика. Эхо натянула рукава свитера на пальцы и встретилась взглядом с Гаем. До этой минуты она не видела его при искусственном освещении, а посмотреть было на что.
Потолок лофта усеивали лампочки с разноцветными стеклами, которые заливали комнату красным и фиолетовым цветом. В крепости, когда пламя факелов отражалось в глазах Гая, они казались изумрудными, теперь же были почти черными, как будто зрачок целиком поглотил радужную оболочку. Эхо с минуту разглядывала его, прежде чем до нее дошло, что она самым бесцеремонным образом таращится на дракхарина. Девушка почувствовала, что ее щеки предательски краснеют. Она отвернулась и стала смотреть, как Айви хлопочет над Дорианом.
– Умница твоя подруга, – заметил Гай. Он либо не обратил внимания на то, как Эхо на него глазела, либо из вежливости решил не упоминать об этом. Эхо была готова побиться о заклад, что скорее второе.
Отчего-то сейчас в обществе Гая Эхо ужасно нервничала, так что лишь кивнула в ответ и устремила взгляд перед собой. Джаспер на кухоньке нарочно гремел посудой, демонстрируя, что не подслушивает. Никаких секретов он бы не услышал, но для Джаспера такое поведение было в порядке вещей. Эхо никогда не понимала, что им движет.
– Странный тип, правда? – негромко, даже заговорщицки, произнес Гай.
– Джаспер? – уточнила Эхо и заставила себя взглянуть на Гая. Он явно старался завязать с ней светскую беседу. Но зачем?
Гай приподнял бровь, как будто недоумевал: кто же еще? Эхо снова залилась румянцем.
– Ага, – согласилась она. – Странный.
– А между прочим, – Гай наклонился вперед и отстегнул портупею, на которой у него за спиной висели ножны с клинками, – ты обещала рассказать, как спасла ему жизнь. Как такая юная девушка ухитрилась попасть в подобную передрягу?
Эхо почувствовала укол раздражения и уцепилась за его слова. Лучше уж злиться, чем краснеть.
– Я вовсе не юная девушка.
Если бы наемник дракхаров умел смущаться, Эхо была бы готова поклясться, что на лице его мелькнуло именно смущение. Однако выражение это улетучилось так же быстро, как появилось.
– Я не хотел тебя обидеть. – Гай положил клинки на пол возле кресла. Эхо ненавидела себя за то, что не может оторвать взгляда от его мускулов, плотно обтянутых окровавленной тканью мундира. Гай поднял глаза на Эхо и улыбнулся почти застенчиво. – Но ты так молода. Слишком юна, чтобы по ночам бегать от дракхарских солдат.
– Я не чувствую себя юной, – отрезала Эхо. Ей не впервые пришлось спасаться бегством, но отчего-то сейчас мышцы ног болели, как никогда. Поясница ныла, боль медленно поднималась по спине, заливала плечи, пульсировала в висках, и Эхо поняла, что у нее вот-вот начнет раскалываться голова.
– А юные никогда не чувствуют себя юными, – тихо ответил Гай. Эхо не знала, как себя с ним таким вести. Она привыкла к тому, что он враг. Но сейчас они стали товарищами по несчастью.
– А тебе сколько? – поинтересовалась она.
– А на сколько я выгляжу? – ухмыльнулся Гай. Если он и устал, то умело это скрывал.
– Куда моложе, чем на самом деле.
Гай помолчал. На кухне запищала микроволновка, и Эхо подскочила.
– Лет двести пятьдесят, – наконец признался Гай. – Начиная с какого-то времени возраста уже не замечаешь. – Он пожал плечами, словно это было самым обычным делом. – А тебе?
Гай казался одновременно молодым и старым. В нем не было степенности, как в Птере: та напоминала Эхо вековой дуб, который, казалось, будет расти всегда. По сравнению с двумя с половиной столетьями любая цифра, какую ни назови, покажется сущей ерундой.
– Семнадцать, – ответила Эхо и ужаснулась: до чего жалко звучит.
Гай медленно моргнул, так, словно ему стоило труда открыть и закрыть глаза.
– Семнадцать, – выдохнул он. – Ничего себе!
– А ты думал?
– Так ты не ответила на мой вопрос, – напомнил Гай. – Про Джаспера.
– А. – Эхо и в самом деле забыла. Засмотрелась на развалившегося в кресле Гая с его темно-зелеными глазами, темно-каштановыми волосами и угловатыми скулами. От такого зрелища Эхо, казалось, стала хуже соображать, словно ее мозг чуть заржавел. Девушка тряхнула головой, отгоняя наваждение. Не помогло.
– Мы с Джаспером, – начала она и осеклась: слова прозвучали фальшиво. Джаспер флиртовал с ней, но он вообще заигрывал со всем, что дышит. Так что никакой парой они не были. Эхо сама не понимала, почему ей важно, чтобы Гай ни в коем случае так не подумал. – Где-то год назад нас наняли, чтобы украсть одну и ту же вещь. У меня получилось. У него нет. И его заказчикам это не понравилось.
– И что же это была за вещь? – Гай вытянул и скрестил длинные ноги. Эхо старалась думать о том, из меха какого белого зверька сделан ковер Джаспера.
– Арфа.
– Арфа? – изумился Гай.
– Арфа.
– Что же это за арфа такая?
– Вроде как волшебная, – пояснила Эхо. – Мне рассказывали, что если заиграть на ней на борту корабля, то приплывут русалки и исполнят любой твой приказ. Но я не верю, что русалки существуют.
– Существуют, не сомневайся.
Вот так, в который раз за прошедшие несколько дней, мир Эхо перевернулся с ног на голову.
– Так что арфа-то? – спросил Гай. – Сработала?
Эхо пожала плечами.
– Да я как-то не дождалась, пока на ней будут играть. Джаспера из воды вытаскивала. Когда он сказал заказчикам, что я стащила арфу прямо у него из-под носа, они бросили его за борт.
– Да, птератусы не очень-то жалуют воду, – заметил Гай, и в его устах это прозвучало, точно цитата из учебника.
– Кто любит, кто нет, – возразила Эхо. – Джаспер вот не умеет плавать.
– И ты спасла ему жизнь. – Гай окинул Эхо оценивающим взглядом, и ей это не понравилось. – Благородный поступок. – Но любопытства в его словах было куда больше, чем похвалы.
– Тогда мне казалось, что так и надо.
– Уверен, ты поступила правильно.
Они замолчали, но молчание это не было ни напряженным, ни вынужденным. Эхо обвела взглядом комнату, картины на стенах – все краденые, известные и очень дорогие – и обратила внимание на детали, благодаря которым лофт Джаспера казался таким уютным. В углу стоял проигрыватель, а рядом с ним высилась стопка пластинок. На подоконнике выстроились в ряд японские нэцке – крошечная армия из слоновой кости. Тоже ворованные. С кухоньки доносились приглушенные голоса: к Джасперу присоединилась Айви.
