Солдатов пожал плечами.
– Ни о чём абсолютно. А тебе?
– Представь, мне тоже не говорило. До тех пор, пока я не додумалась прочесать плетёнку. Выяснилось любопытнейшее обстоятельство: оба индивида были арестованы и расстреляны по приказу государя Николая Александровича в 1916-м, за год до победы над Германией в Великой войне. Не только эти двое, расстреляли целую группу уголовников и бутовщиков. В общем, я приобрела монографию за авторством профессора Виноградова, это историк, современник тех событий. Монография у меня в цифровике. Так вот: профессор Виноградов выдвигает гипотезу, что победе мы во многом обязаны именно этому обстоятельству – своевременному устранению Ленина, Сталина и остальных.
– И что же? – удивился Герман Иванович. – Я, прости, не улавливаю причинной связи.
– Сейчас уловишь. – Полина задорно подмигнула. – Насколько мне удалось понять, в сочинениях АБС оба субъекта не были расстреляны. А, напротив, способствовали низвержению государя и узурпировали трон. Вместе или по очереди – неясно, но это и не так важно. Теперь улавливаешь?
Солдатов помялся.
– Боюсь, что не вполне, – осторожно ответил он.
– Видишь ли, сначала я предположила, что творчество АБС пришлось на время царствования Алексея Николаевича. я решила, что АБС сочувствовал восстанию коммунистов 1923 года и был репрессирован вместе с ними, а рукописи его – утеряны. Тогда предположение, что он вывел свои фантастические миры, исходя из коммунистических воззрений, стало бы логичным. Однако, поразмыслив как следует, я от этой теории отказалась.
– Почему же? – подался вперёд Солдатов.
– АБС явно родился позже. По всей видимости, уже после кончины Алексея Николаевича. Судя по встречающейся в рукописях терминологии, АБС застал космические полёты и высадку Боброва на Луну. Наверняка застал Великий Застой в Штатах. Также наверняка – первые цифровики, только почему-то своего героя оцифровщика назвал программистом.
– Хм-м… – Солдатов кашлянул. – И какие из этого выводы, милочка?
Полина фыркнула.
– Ещё раз назовёшь меня милочкой, и я тебя пристрелю. Вывод всего лишь один – дело это гораздо более запутанное, чем поначалу нам представлялось.
– Ничего. – Солдатов залихватски подкрутил усы. – Будем распутывать. Собирайся, через два часа мы вылетаем в славный град Красноярск.
– Зачем? – удивилась Полина.
– Там нас ждёт встреча с весьма интересным человеком.
– И что это за человек?
Солдатов заговорщицки подмигнул.
– Моль. Кличка – Корсар.
– Вот как. И что он там делает?
– Как что? – развёл руками Герман Иванович. – Сидит, естественно.
Копию досье на сидельца по кличке Корсар Герману Ивановичу уступил за полсотни целковых давний его знакомец, архивариус при тайной сыскной канцелярии. Был Корсар молью особого толка – книжной. Поначалу тянул информацию из архивов и частных библиотек по мелочи, потом вошёл во вкус. Последней его аферой стало хищение полного собрания сочинений некоего Левина за три месяца до издания. Корсару удалось распродать пару миллионов экземпляров с десятка плетёночных узлов и сбросить выручку на счета в иноземных банках, прежде чем его отыскали и упрятали за решётку.
Солдатов захлопнул папку с досье, когда самолёт пошёл на снижение.
– Способный вьюноша, – сообщил он умостившейся в соседнем кресле напарнице. – Целое собрание сочинений свёл. Напомни, пожалуйста, кто такой этот Левин.
– Стыдно не знать, – с укоризной отозвалась Полина. – Левин Поликарп Евгеньевич, беллетрист. Всю жизнь, считай, писал в стол, а стоило пять лет назад умереть, выяснилось, что он гений. Права на издание откупили у наследников за миллионы, половину сам государь Павел Александрович внёс, из личных средств. Представляю, сколько замков разгрыз этот Корсар, пока добрался до депозитария на издательском узле. Что ему за это дали?
– Десяточку. Трёшницу уже отсидел.
Оказался Корсар бледным анемичным молодым человеком с узким нервным лицом и колючим взглядом.
– Сигаретку позвольте, – попросил он, усевшись на табурет в комнате для свиданий. – Зачем пожаловали?
– За помощью, – поднёс зажигалку Солдатов. – Не безвозмездно, разумеется. Мы отблагодарим.
– Это каким же образом? – выпустил дым через нос Корсар.
– Начальник тюрьмы – знакомец моих знакомцев. Тебе ведь ещё семь лет сидеть? Хорошая еда, сигареты, выпивка, свежие газеты, книги… Взамен много не просим: нам нужны всего лишь сведения о некоторых твоих приятелях. Что скажешь?
Корсар усмехнулся.
– Напрасно пришли, – ответил он. – Моль своих не отдаёт.
– Так уж и не отдаёт, – подкрутил усы Солдатов. – А за деньги?
Корсар затушил сигаретный окурок о подошву казённого ботинка.
– Мы не в Штатах, уважаемый, – насмешливо сказал он. – Взяток не берём-с.
– Ну а девочку на ночь? – предложил Герман Иванович. – Из поселенок. я организую.
– Нет.
– «Нет», значит? – угрюмо повторил Солдатов. – По-хорошему, значит, не хочешь…
– Постой, Герман, – подалась вперёд Полина. – Не надо ему угрожать. Цифровик, – бросила она. – Последняя шайба, отечественного производства, мозг пять интелей, четыре уровня разделёнки и полный комплект требухи.
У заключённого загорелись глаза.
– Связь? – быстро спросил.
– Без границ, земля – космос – земля, курьерская скорость. Завтра будет у тебя.
– Ты плетельщица?
Полина улыбнулась.
– Хуже, – сказала она. – Я – моль.
– Такие дела под силу троим, – буркнул Корсар сутки спустя. – Сомневаюсь, что есть кто-то ещё, кого я не знаю.
– Имена, фамилии. – Солдатов раскрыл блокнот. – Адреса.
Заключённый с Полиной разом расхохотались.
– У моли нет имён, – отсмеявшись, поведал Корсар. – Адресов тем более. Это в задрипанных Штатах такие, как я, свободно расхаживают по улицам. Дают в лапу и идут грызть тайники, а на законы поплёвывают. я назову клички и дам ключи от комодов, больше не просите.
– Каких ещё «комодов”? – нахмурился Солдатов.
Полина вздохнула.
– Посиди спокойно, – попросила она напарника, – а мы поговорим. Комоды – это не по твоей части. Слушаю тебя, Корсар.
– Книгами занимаются Нетопырь, Купчина и Князь.
Герман Иванович скрестил на груди руки.
– «Князь», – недовольно проворчал он. – Сплошные аристократы, гиббона мать.
Следующие две недели Герман Иванович провёл в хлопотах. В Книжной Палате он заказал сводный отчёт по российскому книгопечатанию и тщательно его изучил. В архиве тайной сыскной канцелярии прокорпел двое суток подряд. Затем встретился с деканом университетского исторического факультета и добрых четыре часа пытал того насчёт вековой давности расстрела бунтовщиков. В институте литературоведения получил заключение экспертов касательно сочинения «Пикник на обочине» неведомого АБС. Нанёс визит в «Российский союз литераторов», где ознакомился с порядком регистрации авторских прав. И, наконец, посетил головную контору «Плетёночного надзора» на Фонтанке.
Там Солдатов поболтал с секретаршей, угостил воронежским пивом старшего оцифровщика и зазвал в «Метрополь» двух бывалых надзирателей. Дождавшись, когда оба захмелели, спросил:
– А не попадалось ли вам, господа, что-либо эдакое вовсе особенное? Какая-либо, с позволения сказать, чертовщина.
– Конкретней, – обронил тот надзиратель, что был помоложе. – Какая именно?
– Ну, к примеру сказать, хищение добра, у которого нет хозяина.
Надзиратели переглянулись.
– Было, – сказал тот, что постарше, и махнул рюмку «Русской особой». – Было пару раз. Вот, например, проходила у нас по одному делу моль по кличке Помещик…
Помещик торговал в плетёнке недвижимостью. Доверчивым покупателям предоставлял фотографии загородных домов в Петергофе, Павловске и Царском Селе. Предоставлял также документацию и географические карты с привязкой к местности. Взимал задаток и исчезал. Впоследствии выяснялось, что отснятого во всех подробностях строения не существует. И не только в том месте, где ему согласно документации следовало находиться, а вообще и как такового.
