— Вы — интересный человек! Когда везде сворачивается добыча и производство, потому что чертовы саудиты, кол осиновый им в сердце, роняют цену на нефть и вся нефтегазовая промышленность летит к чертовой матери, вы собираетесь вкладывать деньги в заведомо убыточный проект. Зачем?
— Падение не может продолжаться бесконечно. Это как маятник. Все зависит от амплитуды. Как синусоида. В идеале, хотелось бы, чтобы ее пики не сильно отклонялись от серединного — нулевого вектора. Не более чем на пять процентов. Так меня учили. Но это только в учебниках по экономике, всего лишь теория. Жизнь преподносит иные ужасы. И кризисы становятся все более цикличными, и период их уменьшается, а глубина падения увеличивается. Процесс рецессии увеличивается, а вот время периода роста уменьшается.
— Хм. Скажите, низкая цена достигла своего «дна»?
— Думаю, что достигла. Но повышаться сильно не будет. Саудовская Аравия ждет. Ну и ИГИЛ, конечно, с его контрабандными поставками нефти по десять долларов за баррель, не способствует росту. Добывают варварским способом, продают за бесценок, сбивают цену. Экологического контроля нет. Им можно творить на подконтрольной территории все! Насыщают страны-изгои, те не покупают на легальном рынке. Ну и, по слухам, многие страны запускают танкеры под флагами этих «изгоев» и заливают свои хранилища нефтью за гроши. А когда она попала в нефтехранилища у себя дома, то уже никто не отличит и не докажет, где нефть, купленная на бирже, а где — на «черном» рынке. Поэтому и цена нефти колеблется. Отобьют нефтяные скважины у боевиков Исламского государства, нефть пойдет вверх, а не отобьют…
— Я смотрю, вы хорошо разбираетесь в экономике.
— Бизнес такой. Рисковый. Управление рисками. Без знания обстановки можно принять опрометчивое решение, что приведет к полному фиаско. А мне не хочется объявлять себя банкротом.
— А где получаете информацию?
— Часто покупаю. Информация правит миром, особенно в век цифровых технологий.
— И дорого покупаете?
— В зависимости от ценности. Бывает, что покупаю очень дорого.
— Сколько нулей?
— Это моя тайна. Но дорого. Поверьте на слово.
— Вы — хитрый. Вы — еврей?
— Нет, — усмехнулся я и покачал отрицательно головой.
Странно. За короткий срок меня уже дважды принимают за еврея.
— У вас странный акцент.
— Я родился и вырос в Австралии. Потом обучался в Англии.
— Некоторые слова вы произносите на ближневосточный манер. Не арабский, а именно как разговаривают на Ближнем Востоке. Вы же были там?
— Был. И неоднократно. Не исключено, что принял несколько выражений.
— Я там был тоже… — Евгений Скотников сделал большой глоток, поболтал кусочки льда в пустом стакане.
А вот теперь нужно действовать.
— О! Это очень интересно. Может, мы бывали в одних местах. У вас там остались связи?
— Вам действительно это интересно? — удивленно посмотрел он на меня.
— Мне очень интересно, — подтвердил я. — Ближний Восток — тот самый узел противоречий, который управляет миром. Ну, если хотите, не управляет, но влияет сильно на весь мир. Посмотрите сами. Именно цена на газ и нефть диктуется оттуда. Оттуда пошли боевики «Талибана», потом «Аль-Каиды», сейчас — ИГИЛ. Трансформация одних в других. Именно эти боевики «триады» уничтожили башни-близнецы в Нью-Йорке, что привело к переделу мироустройства. Они же устроили атаку в Тунисе, в Париже, Йемене. Все они выходцы с Ближнего Востока, они управляются оттуда. Кто контролирует Ближний Восток, управляет почти всем миром. Поэтому мне очень интересно услышать воспоминания и размышления о Ближнем Востоке. Ну а если вы согласитесь помочь мне лучше разобраться с тем, что там происходит, понять глубинные процессы — мой вам поклон.
— Это верно подмечено, что «почти на весь мир». Есть же Россия и Дальний Восток. Как с ними?
— Россия зависит от экспорта углеводородов, а Китай — от импорта. Так что корреляционная кривая пропорциональной зависимости от обстановки на Ближнем Востоке тоже присутствует.
— А вы были в России?
— Да! Размещал заказ по восстановлению и модернизации оборудования с Ближнего Востока.
— И как вам в России?
— Холодно. И огромные расстояния. Это поражает и впечатляет.
— Медведей на улицах не видели?
— Медведей не видел. Видел много интересных людей.
— И чем они вам запомнились?
— Честностью. Им не нужно даже подписывать контракты. Им хватит посмотреть друг другу в глаза, выпить водки и ударить по рукам. Это удивляет.
— Вы правильно подметили. Кратко и емко. Обычно рассказывают о КГБ, о красивых девушках, о еде, но не улавливают сути. Справедливости. Вы — второй, который понял суть. И мне это уже интересно.
Шум в комнате усилился. Народ хмелел. Все громче звучали заздравные тосты.
Джон налил в свой стакан новую порцию и обратился ко мне:
— Знаете, тут стало шумно. Вы по-прежнему хотите привлекать к себе внимание как к несостоявшемуся убийце единственного ребенка в городе? Те, кто сейчас радостно жмет вам руки, мысленно представляют, как вешают вас, и прикидывают, сразу сломается ваша шея или нет. Традиция в Техасе такая. Сначала негров линчевали. Теперь — кто под руку подвернется.
— Согласен. Я здесь не в своей тарелке.
— Пойдемте ко мне. Я живу в соседнем доме, и у меня есть выпить! Есть водка, а также виски из высокогорных районов Шотландии двадцати лет от роду.
— Вы умеете убеждать! Вам пора заняться самостоятельным бизнесом! Пойдемте.
— Давайте попрощаемся с хозяевами дома. И двинем. Мне хочется вам рассказать про Ближний Восток и Россию. А Россия, поверьте, тоже является центром мира. Их несколько. Американцы, сидя на большом острове, считают, что они пуп Земли, не подозревая, что иные страны так не считают. Русским все равно, что про них говорят. Они живут на своей земле. Весь мир может поместиться в России. Колыбель мира. Ковчег мира, на котором человечество может спастись в случае нового потопа. Если русские захотят взять их на борт.
Было видно, что как-то внезапно Скотта стало «развозить». Хотя двадцать минут назад был почти трезв. Играет? Или действительно так пьян?
Тепло попрощались с хозяевами и гостями. Маленький Майкл бегал по комнате с самолетом и вертолетом, при этом гудел и выписывал пируэты игрушками в воздухе.
Вышли на воздух.
— Не спешите. Я покурю. — Евгений закурил.
— Подышим воздухом, — согласился я.
— А вы курите?
— Пробовал, но мне не понравилось. И дорого. Хотя… иногда, после пары стаканов хорошего виски, не прочь выкурить хорошую сигару.
— А я курю очень давно. Когда детям нечего было есть, я почти отказался от еды и стал много курить. Старые геологи сказали, что курение заглушает чувство голода. Чай, сигареты, два куска черного хлеба в день — таким был мой рацион почти год. Все деньги уходили на продукты и витамины детям. С тех пор и курю.
— Это плохо. Не пробовали бросить?
— Несколько раз. А сейчас… Уже не хочу. Мне нравится курить. Пусть даже и очень дорого. Мне привозят сигареты с Ближнего Востока, из Китая, иногда из России, а с Кубы и из Южной Америки — сигары. Есть канал контрабанды. Вы не донесете на меня? — усмехнулся Джон.
— За контрабанду пары пачек сигарет? Не буду. — Я поднял правую руку вверх, как в суде, когда приводят к присяге: — Клянусь!
— Вы говорили, что пили чай в России. По-прежнему любите этот напиток? — тепло улыбнулся он.
— Да. Люблю. Но американцы не пьют нормальный чай. А русские пьют как англичане. Черный. Иногда с молоком. Здесь же невозможно найти приличный чай в супермаркете. Я привожу из Англии или Европы, где часто бываю по делам. Пью, по английской традиции, с молоком.
— И здесь я согласен с вами. Не чай в Америке, а какой-то фруктовый компот. Я покупаю в арабских лавочках в Остине. Но стараюсь брать в запечатанных пачках. Слишком хорошо знаю арабов, — скривился Скотт, будто съел лимон. На лице явственно читалось отвращение с презрением.
