– Мы и папу закопаем в саду?
Карен не удерживается от тихого смешка.
– Нет, милый, нет. Ведь папа особенный человек, и мы через несколько дней устроим то, что называется «похороны». Это вроде как прием гостей, но люди будут печальными, и некоторые, может быть, будут плакать. Вот тогда ты, я и Молли сможем должным образом с папой попрощаться.
– Но я хочу поговорить с папой сегодня! – Малыш топает ногой. – Разве я не могу пойти с бабушкой?
Карен и Филлис смотрят друг на друга. Обе не знают, что сказать, что делать.
Филлис сажает его на колено и тихо говорит Карен:
– Знаешь, это, может быть, неплохая мысль, если он хочет. Я видела моего дедушку, когда была ненамного старше него.
Карен не уверена, что это будет правильно. С одной стороны, ей хочется оградить Люка, а с другой, она никогда не баловала детей, и это поможет ей самой побыть с телом Саймона. «Как бы решил Саймон? – думает она. – Захотел бы он, чтобы дети увидели его в гробу, холодного и безжизненного?» Она не уверена, что он одобрил бы такое решение. И все же она вспоминает их разговор, когда умер его отец, что, дескать, сейчас скрывают смерть близких от детей, а Саймон как раз этого не одобрял. Он знал прошлое своего отца – тот был ирландский католик и регулярно ходил в церковь, – и когда отец умер, Саймон и Филлис постарались отнестись со всем уважением к его религии.
– Традиция изменилась – смерть стала более публичной, – сказал тогда Саймон, когда гроб перед похоронами поставили в родительском доме. – Папа бы захотел, чтобы было так.
Но хотя Саймон думал, что такое подобало его отцу, это все равно было другое поколение. Действительно ли он захотел бы того же для себя?
Мысли Карен лихорадочно крутятся в голове. В то же время она сознает, что Люк рядом и ждет. Сейчас не время медлить.
Пожалуй, в данной ситуации лучше всего прислушаться к желанию Люка. Она опускается на корточки рядом с ним, нежно берет его за плечи и заглядывает в глаза.
– Люк, милый. Если хочешь пойти попрощаться с папой, то, конечно, можешь отправиться туда с бабушкой. Но папа будет выглядеть не так.
Люк как будто немного испуган.
– Как не так?
– Этого не надо бояться. И не беспокойся, – заверяет она сына.
– Увидишь, – говорит Филлис. – Он будет совсем неподвижен.
– Как будто спит?
– Похоже. Но еще неподвижнее.
Он кивает и, взглянув на Филлис, объявляет:
– Я пойду с тобой.
Карен так гордится его отвагой, что едва сдерживает чувства.
В это время звонит телефон. Карен вскакивает и, взяв трубку, успокаивается: это Анна.
Любезности не нужны.
– Как ты сегодня? – интересуется Анна.
– Ужасно, – отвечает Карен, но криво усмехается.
Анна благодарна ей за это – приятно слышать хоть такой смех.
– На самом деле ты застала нас, когда мы пытались кое-что решить. Подожди минутку, я только выйду. Мне пригодится твой совет.
Пока Анна ждет, ей слышно, как дверь открывается, а потом снова закрывается.
– Просто Филлис захотела пойти посмотреть на Саймона, – понижает голос Карен.
– Ну, хорошо. – Анна хмурится, не понимая, в чем проблема. – Он все еще в больнице?
– Его перевезут в похоронное бюро – это недалеко отсюда, по дороге в Хоув. Его перевезут туда сегодня утром после вскрытия.
– Так она, конечно, может поехать туда? Она ведь водит машину?
– Да, да, водит. Это не проблема. Просто Люк тоже захотел туда поехать.
– Люк? – Анна старается говорить прежним тоном. Почему-то она не может представить Люка рядом с Саймоном. Инстинктивно ей хочется уберечь его от травмы. Увидеть мертвого Саймона было достаточно страшно ей самой, а тут пятилетний малыш.
Карен объясняет:
– Он подслушал, что Филлис собирается туда поехать, и теперь тоже хочет попрощаться.
– А…
– Что ты думаешь?
– Ей-богу, Карен, это твои дети! Я действительно не знаю, что делать. А что Молли?
– Я подумала, что мы с ней останемся дома.
– Хм-м-м, не знаю. – Анна призывает всю свою эмоциональную отзывчивость и постепенно приходит, как ей кажется, к правильному решению. – Если ты даешь такую возможность Люку, то, может быть, нужно разрешить и Молли тоже попрощаться с отцом.
– Но ей всего три годика. Ты не думаешь, что для нее это будет чересчур?
Тут Анна вспоминает:
– Но та милая медсестра вчера посоветовала тебе, чтобы ты взяла детей посмотреть на него. Если они захотят.
– Правда?
– Да, она говорила об этом. Извини, я не напомнила тебе.
Анна чувствует себя виноватой: снова подвела Карен.
– О, не беспокойся. Мы все вчера были не в себе. Ну, мы и сегодня не в себе…
– Ты всегда можешь ей позвонить и спросить, но она говорила об этом, да. – Анна замолкает, потом добавляет: – Ведь Саймон же не изуродован, верно? Он не попал в аварию и никакой несчастный случай с ним не произошел… Если бы такое случилось, тогда бы я не сказала нет: его вид мог бы их потрясти. Но он кажется умиротворенным.
– Да, это так… М-м-м, может быть, ты права… И все же я бы не стала заставлять малышку…
– Нет, конечно нет.
– Я знаю, что делать: я спрошу ее саму.
– Звучит очень разумно, – соглашается Анна. – Я уверена, ты поговоришь с ней так, что она поймет, и посмотрим, что она скажет. Но я думаю, что потом она будет благодарна за это.
«Боже мой, – через несколько минут думает Анна, положив трубку. – Кто я такая, чтобы поощрять Карен на такие поступки? Я провожу половину своей жизни дома, ни с кем не общаясь. Никто из моих коллег почти ничего не знает о моих бедах, ведь так? Представляю, что бы сказали Билл или Ян, если бы я рассказала им, на что способен Стив, когда напьется. Конечно, они бы пришли в ужас».
Анна вздыхает. Держать все переживания в себе не хорошо. После смерти Саймона это кажется еще более неправильным и вредным. Она возвращается за стол к своим письмам, стараясь снова отвлечься от этих мыслей. Но они по-прежнему в ее голове, просто поедают ее. Тайны. Ложь. Саймон жил так прямо и откровенно, что его смерть бросает неприятный свет на то, как много невысказанного она держит в себе.
Она не знает, сколько еще сможет выносить такую жизнь, и теперь видит все совсем иначе.
10 ч. 51 мин.
– Это ты, Лу?
Учащенное дыхание. Лу сама собиралась позвонить, но мать ее опередила. Лу изображает энтузиазм.
– Да, мама, привет!
– Я вчера думала, ты мне позвонишь.
От этих слов Лу становится плохо.
– Извини, да, знаю… Я, м-м-м… Мне до того нужно было позвонить подруге, а потом я собиралась позвонить тебе. Я тебе говорила, что мне пришлось кое-что отменить, чтобы к тебе приехать.
Ха! Подавляй вину виной, Лу: это тактика.
Но мать, похоже, интересует только, будет ли Лу делать то, что она от нее хочет.
– Значит, ты приедешь?
– Да, да, приеду.
– В четверг?
У-у-у-у!
– Нет. Я приеду в субботу утром.
– Ну, правда? Не раньше?
– Боюсь, раньше не могу, – резко отвечает Лу.
Это ложь, она могла бы приехать в пятницу после тенниса, но ей невыносима перспектива такого длительного пребывания рядом с матерью.
– Я и так не иду в субботу вечером в гости.
Тут есть доля правды, и не отменять хотя бы часть своих планов всего лишь разумно. Будь она проклята, если поддастся матери полностью!
– Хорошо, дорогая, спасибо.
Мать Лу явно что-то заметила в ее тоне и поняла, что большего добиться не сможет.
– Дядя Пэт и тетя Одри будут так рады тебя увидеть.
«Да, конечно», – думает Лу, яростно крутя телефонный кабель, чтобы сдержать раздражение. Она хочет закончить разговор.
– Это все, мама? Просто мне нужно позвонить еще в пару мест, а у меня лишь несколько минут до следующего ученика.
– Ладно. – Слышно, что мать разочарована, но Лу не обращает на это внимания. В конце концов, обращайся с другими так, как они с тобой.
