А раненый Джемиль Баяр, задыхаясь от боли, дыма и грохта, упал навзничь на мерзлую корейскую землю и вдруг увидел в багровом тебе, прямо над собой, огромного американскою индюка, распластавшего горящие крылья и медленно падавшего вниз. Но это был не индюк, а тяжелый американский бомбардировщик, зажженный снарядом корейской зенитки.
А может быть, умирающий был прав, и это впрямь был индюк, огромная и хищная птица дьявольского американского птичника, навсегда отнявшего у Джемиля и его родное море, и его маленькую Хайшет, и его скромный дом — все его простое, нехитрое счастье и единственное, чем был богат этот бедняк, — его молодость и его жизнь...
* * *
Этот рассказ был написан мною десять лет тому назад, на основании подлинных фактов и подлинных документов. В нем приводятся подлинные цитаты из газет и подлинные фамилии турецких государственных деятелей и генералов. Даже история с американским индюком — подлинная история, хотя в нее и нелегко поверить.
Да, это все было, было и это надо помнить, об этом нельзя забывать.
ЧЕРНАЯ ЭСТАФЕТА
ЕСТЬ ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ биографии, вызывающие любовь и восхищение миллионов. Такие биографии не подвластны даже смерти. Время бессильно стереть их в благодарной памяти человечества. И чем трагичнее и труднее судьба таких людей, тем незабвеннее их имена, тем сильнее презрение и ненависть миллионов к виновникам мук и страданий героев.,
Таков закон человеческой совести.
Биография человека, имя которого с любовью и волнением произносят все честные люди земного шара, еще далеко не закончена. Он еще молод, этот человек, чье имя — Манолис Глезос. У него еще многое впереди. В таком возрасте редко приходит всемирная известность, а еще реже — уважение и любовь миллионов людей. В этом смысле биографию этого человека можно признать счастливой, несмотря на то, что за его плечами — многие годы безвинного тюремного заключения, три смертных приговора и снова, опять-таки без какой-либо вины, он находится в тюрьме.
Первый смертный приговор ему вынесли 18 лет назад гитлеровские палачи за то, что он, Глезос, молодой греческий патриот и антифашист, совершил героический подвиг, сорвав с Акрополя в Афинах черный нацистский флаг. Его осудили к казни. Это было чудовищно с точки зрения законов человеческой совести и морали, но это было логично с точки зрения гитлеровской скорострельной юстиции. Логично потому, что он был убежденным и смелым врагом фашизма, а следовательно, отважным бойцом великой армии свободы и справедливости.
Греческий суд весною 1949 года вновь приговорил Глезо-са к смертной казни. Уже несколько лет не было на свете ни Гитлера, ни его кровавого «третьего рейха», ни черных мундиров СС, ни страшного слова «гестапо». Но фашизм кое-где жил и действовал, хотя и прятался за разноцветными дымовыми завесами «борьбы с коммунизмом», «борьбы за цивилизацию», воплей о «железном занавесе» и необходимости оградить мир «свободного предпринимательства» от мифических козней «агентов Коминтерна».
«Борцы за цивилизацию», осудившие последние два раза Глезоса, не носили на своих руках повязок с эмблемой свастики, в петличках их мундиров не было скрещенных костей и черепов, какие отличали эсэсовцев. Эти говорили по-гречески и ссылались, осуждая Глезоса к смертной казни, на будто бы греческие законы, хотя «законы» эти проклинал весь греческий народ, как проклинал этих судей и тех, кому они служат и по чьим приказам приговорили к смерти подлинного греческого героя и патриота, которому народ дал гордое прозвище «Рыцаря Акрополя».
Естественно, что греческий народ — и не только он один — вступился за героя. В свое время гитлеровским палачам не удалось казнить Глезоса. После них другие палачи дважды пытались его казнить, и им это тоже не удалось. Они пытались уничтожить Манолиса Глезоса за то, что он был верным и честным сыном своего народа, мужественным борцом за мир и демократию, пытались, но сделать этого не смогли, потому что любовь миллионов сердец была на стороне того, кого они хотели убить.
И вот, более года тому назад началось новое покушение на жизнь Манолиса Глезоса.
Юристы делят подготовительные стадии преступления на умысел, приготовление к преступлению и покушение. Возникновение умысла убить Глезоса началось давно, еще при гитлеровцах, но умысел этот живет и после них. Приготовления и два покушения тоже были уже после них, но убийство не совершилось по обстоятельствам, от убийц не зависящим, потому что они сделали абсолютно все возможное, чтобы донести черную эстафету, принятую из рук эсэсовцев, до задуманного кровавого «финиша».
Теперь, когда на глазах всего человечества происходит новое покушение на жизнь Глезоса, оно вызывает негодование во всех странах мира, вызывает возмущение французов и русских, англичан и негров, бельгийцев и американцев, мужчин и женщин, старых и молодых, рабочих и юристов, солдат и крестьян, врачей и ученых.
Мы не знаем, на что рассчитывают теперь убийцы, на что они надеются, не знаем, к каким решениям придут. Но мы знаем, что демонстрации и митинги в защиту Глезоса, происходящие в городах многих стран, тысячи резолюций, писем и телеграмм, хлынувших со всех континентов в Афины, стихийное возникновение международного и национального комитетов для защиты Глезоса, комитетов, вокруг которых объединились сотни тысяч людей самых различных возра-
стов, национальностей и убеждений, делегации этих людей, выехавшие в Грецию, — все это не может не остановить тех, кто задумал злодеяние, если в них сохранились хотя бы остатки здравого смысла и инстинкт самосохранения, свойственный даже диким зверям.
Ведь теперь, как это ясно видно везде и всем, сама совесть мира встала на защиту Глезоса, и горе тем, кто посмеет вступить с нею в бой!
Да, так называемое «судебное дело» Глезоса разительно не только тем, что оно вызвало возмущение всего мира, и не только тем, что по этому делу привлечен заведомо безвинный человек, и не только тем, что Глезос — жертва этой судеб--ной трагикомедии — уже в прошлом сидел в камере смертников (хотя это само по себе неслыханно!), и не только тем, что Глезос — национальный герой и гордость своего народа, но еще и прежде всего тем, что это «дело» просто поражает своей бездоказательностью и циничным отсутствием пусть даже неуклюжих попыток хоть что-то обосновать и «склеить».
Авторы «дела Глезоса», по-видимому, настолько разъярены неудачей предыдущих покушений, что теперь не дали себе труда хоть немного подумать над формулой и основаниями «обвинения».
Скорее всего, они рассчитывали на то, что дело это, направленное на рассмотрение военного суда, не станет предметом гласности и что с Глезосом удастся расправиться путем туманной и зловещей ссылки на пресловутый «закон №375», который подтверждает лишь одну закономерность: что как ни нумеруй беззаконие, оно не становится законом.
Принятый в 1936 году, в период фашистской диктатуры в Греции, этот «закон» содержит удивительно нелепую формулу: «посягательства на внешнюю безопасность государства в целях шпионажа» со смертной казнью в качестве карательной санкции. Как ведите, авторы закона не слишком заботились о том, чтобы облечь его в мало-мальски пристойную форму, как с юридической, так и хотя бы с чисто стилистической стороны.
Во-первых, если уж шпионаж, то шпионаж для «посягательства», а не «посягательство» для шпионажа.
Во-вторых, какой шпионаж, с чьей стороны шпионаж, в отношении какого рода государственных тайн шпионаж и с какой целью шпионаж? Ведь не бывает шпионажа для шпионажа или, как написано в законе № 375, «в целях шпионажа».
В-третьих, как можно применять в 1959 году закон, принятый в период фашистской диктатуры, и не есть ли это само по себе издевательство над нормами морали и права?
Теперь перейдем к существу «обвинения», за которое Глезосу угрожает смертная казнь.
Ему инкриминируется «встреча в ночь с 16 на 17 августа 1958 года в доме своей сестры с одним из руководящих работников Коммунистической партии Греции К. Колияннисом».
