— Учту. А Ларисса — это…
— Экономка. Уехала в гости на три дня, вот мы тут и кукуем.
— Экономка — это хорошо, — обрадовалась я. — А то из меня повариха аховая, честно говорю.
— Да ладно, — ухмыльнулся дворецкий. — Октонога любой дурак сварит.
Я скептически поджала губы, но говорить ничего не стала. Поживем, увидим.
Наконец, мы с Карелом все доделали и, зевая во весь рот, спустились на первый этаж. Рид привел нас на кухню и сделал круг по помещению.
— Ну вот! Располагайтесь!
Посмотрела я на все это хозяйство и приуныла. Как растапливать печь, я не знала. Пришлось признаться в своей несостоятельности напарнику и дворецкому.
— Да что ж ты за девка такая, коли с печью управляться не умеешь? — удивился Рид.
— Да уж какая есть, — пожала я плечами. Ну откуда мне, городской девчонке из технического мира, знать, как растапливать печку и как ею пользоваться?
— Я умею. Сейчас все сделаю, — пришел мне на помощь друг. — А ты пока тащи сюда этого… с ногами.
— Октонога! — исправил его Рид и поманил меня в смежное помещение.
Глава 2
Об охоте на октонога и знакомстве с местными продуктами
Здесь располагалась просторная кладовая, из которой вела лестница в подвал. Впрочем, вниз мы не пошли, так как октоног находился в большом аквариуме, стоявшем в углу. Я присела на корточки и уставилась на… Ну, назовем этого монстрика — иномирной версией осьминога.
Такая же «голова», щупальца с присосками, но к ним в комплекте шли еще две внушительные хитиновые клешни. Отличие заключалось в том, что у октонога имелся большой широкий клюв, а глаза располагались на палочках-отростках, как у улиток. И расцветка абсолютно футуристическая: особь, взирающая на меня из стеклянного чана, наполненного водой, была ярко-малиновая с темно-синими кружочками по всему телу.
— И как его готовить? — с ужасом вопросила я, таращась на это чудо чудное, диво дивное.
— Да чего его готовить? Суй в кипяток, пусть варится, — любезно пояснил Рид.
— Так он же живой!
— А тебе какой нужен? — не понял дворецкий. — Их живыми варят.
— О боже! Жуть какая! — отодвинулась я от аквариума. — Я не могу! Это же… садизм какой-то.
— Что такое садизм, мне неведомо, а только бросать октоногов в кипяток надо живыми, целиком и не разделывая. Если сдохнет или туша повредится, всё, можно выкидывать. Мясо испорчено и есть его уже нельзя.
— А… яйца у вас есть? Омлетик пожарю… — намекнула я.
— Не-а, закончились.
— А мука и молоко? Блинчики умею делать.
— Не-а, всё закончилось.
— Ну, может, хоть крупа какая?
— Не-а, всё закончилось.
— Да чтоб вас! Как так можно жить — вообще без запасов?
— Всё закончилось! — с непробиваемым спокойствием повторял одну и ту же фразу Рид.
Тут из кухни позвал Карел:
— Кира, я печь растопил, поставил воду греться.
Я зыркнула на Рида и пошла на кухню задабривать напарника. Одна я к этому монстру с клювом и клешнями прикасаться отказываюсь.
— Карел, сходи-ка в кладовку. Полюбуйся на октонога. Эту тварюку надо бросать в кипяток живой. И я его боюсь.
Друг усмехнулся, сходил… полюбовался. Вернулся в задумчивости.
— И что будем делать? Я не могу совать в кипяток живое существо, — сказала, глядя в глаза парню. — Это ведь даже не рак.
— Давай оглушим его, — пожал он плечами.
— Напоминаю, повреждать целостность туши — нельзя! — прокомментировал наши реплики Рид.
— Значит, оглушим, не повреждая, — отозвался Карел. — Ждем, пока закипит вода, и начнем.
Мы расселись за столом и затихли. Не знаю, как Карел, а я так устала, что хотела только одного — спать. В Межреальности сейчас была уже глубокая ночь, и у меня глаза слипались. Наконец, вода в огромной кастрюле забулькала.
— Кир, идем! — толкнул меня Карел, и я поняла, что умудрилась задремать, пока ждала.
Вошли мы в кладовку, я по команде сняла с аквариума крышку, а Карел подцепил октонога специальными большими щипцами, на которые ему указал Рид. С натугой вытянув скользкую тушу морского гада перед собой, напарник потащил его на кухню. И все бы ничего, но монстр явно не желал быть сваренным. Он принялся щелкать клешнями перед лицом обидчика, вцепился двумя щупальцами в щипцы, два других выбросил вперед и причпокнулся присосками к полкам вдоль стены. Карел не успел притормозить и упал, поскользнувшись на натекшей с октонога воде.
— Лови его! — прямо мне в ухо заорал Рид.
Я дернулась, отшатнулась в сторону и тоже наступила в лужу. Через минуту мы трое — октоног, Карел и я — барахтались на скользком полу, силясь подняться. Только с той разницей, что мы пытались еще поймать морскую живность, а она старалась от нас удрать.
— Лови его! Лови! — верещала я.
— Он уползает, гаденыш! — гудел Карел.
— Да что же вы за балбесы такие! С октоногом справиться не можете! Он же не кусается! — это Рид.
Ага, не кусается! А клешни ему зачем? Для красоты? А клюв такой страшный? Декоративный, что ли? И вообще, гадко, мерзко… Склизкий он, этот октоног противный, и с щупальцами. Бр-р-р. В рот не возьму такую пакость, пусть сами его едят!
— Да глуши же ты его! — взревел Карел, пытаясь оторвать от своего лица присосавшееся щупальце.
Посмотрела я по сторонам, схватила большую железную крышку от аквариума и дала пятнистому малиновому гаду по башке. Тело октонога обмякло, правда, вместе с ним обмяк и мой напарник.
— Убила! — обрадовал меня Рид.
— Молчи, дурак! — завопила я и на четвереньках подползла к голове друга. — Карел! Карел! Ты живой?!
— М-м-м… — простонал он и открыл мутные глаза.
— Фух… Живой, — осела я рядом.
— Убери с меня эту гадость! — передернулся Карел и откинул тело морской живности в сторону.
— Ай, молодцы! — ядовито прокомментировал дворецкий. — Всю кладовку разгромили, продукт по полу поваляли, друг друга чуть не поубивали… Но теперь-то, я надеюсь, вы сварите октонога?
Я бросила на говорящую голову тяжелый многообещающий взгляд и подхватила с пола железную крышку.
— Ну, вы тут сами заканчивайте, — всё понял он и полетел к выходу из кухни. — Эй, Карел! Выползай давай. Сейчас на рынок пойдем!
Мы с другом мрачно переглянулись и с трудом поднялись. Карел щипцами подхватил с пола тушку существа с щупальцами и понес на кухню. Там мы его сполоснули и засунули в кастрюлю с круто-кипящей водой.
— Эй, непутёха, сварить-то его сможешь? — тут же заглянул к нам Рид.
— Сам пусть варится, — буркнула я.
— Понятное дело, что сам, — хохотнул дворецкий. — Сварится — вынимай, потом покажу, как его чистить.
О боже, эту тварь еще и чистить потом? Я застонала от перспектив, но меня уже никто не слышал. Рид увел Карела в коридор, по дороге рассказывая, что нужно взять две корзины. Одну большую для продуктов и маленькую, в которой устроится Рид и будет показывать дорогу и давать советы, что купить. Ну и ладно, пусть идут. А я пока отдохну.
Прикинув, сколько времени должен вариться октоног, решила, что где-то с час. А то и поболе. Это целая курица варится примерно час, а этот монстрик весь какой-то упругий, да и размером намного больше. Побродив вокруг кастрюли, я накрыла ее крышкой, уменьшила огонь и засекла время. Уходить с кухни не рискнула, а то вдруг вода убежит, а я не смогу снова зажечь плиту, так что присела за стол, подперла голову кулачком и… заснула.
Когда проснулась, вода еще кипела на медленном огне, а в бульоне плавал сварившийся октоног. Потыкала я его ножом, чтобы проверить, готов или нет, и удивилась. Надо же, прошло полтора часа, если верить настенным часам, а мясо ужасно твердое.
— Да что ж ты за пакость-то такая?! — проворчала я, сделала огонь чуть посильнее и решила дать покипеть мясу еще минут шестьдесят. Уж за два-то с половиной часа оно точно должно провариться!
Когда вернулись нагруженный как ишак Карел и весело болтающий Рид, я уже потеряла терпение. Этот дурацкий октоног никак не хотел становиться мягче. Я его даже ножом проткнуть не могла, чтобы проверить готовность. Резина резиной! И как местные жители его едят? Не понимаю!
