Ромэ - цветы, доводящие до безумия. Их проклятие будет преследовать Алиссина вечно.
Запах смерти, поселившийся в доме единственно любившей его женщины. Ромейн - проклятая земля. Когда юноша прибыл, насмешкой судьбы опоздав на несколько мгновений, ладонь матери была тёплой. Алиссин не смог помочь. Магии и лекарского искусства не хватило отменить необратимое, а он не умел выводить яды. Девятнадцать лет – возраст первой зрелости. Принцу хватило мужества стоически перенести удар.
Отец долго скорбел и носил белый траур в знак памяти. Он искренне любил Алишу, но интересы государства стоят превыше страстей. У королей нет права на человеческие слабости. Слухи поговаривали, что осознав, каким скандалом всё оборачивается, мать принца выпила яд добровольно. Она выполнила свой долг - родила достойного наследника.
Вот только достоинство сына представлялось сомнительным. Придворные за спиной частенько язвили по поводу подрастающего принца, умудрившегося от смешанного брака родиться стопроцентным итанийцем. Не учли в Анремии, подбирая королю подходящую шлюху, простой и незатейливый факт.
«Ах, Роман – бездумный язык. Одним словом ты ударил больнее десятков оскорблений».
В Итании поют насмешливые песенки о пастушке, родившей принца в коровнике. Поют скрыто, ибо всех шутников ждёт кое-что похуже, чем простое тюремное заключение. Но языки не заткнёшь, и человеческая молва распространяется опухолью, ядом вливается в сердце собственного отца, заставляя усомниться в правильности принятого решения.
Любовь имеет свойство проходить. А память... Даже самую светлую память можно изгадить со временем, если наветничать регулярно и воздействовать на самое уязвимое из человеческих чувств: стыд.
Королева пасынка не приняла, не сумев перебороть неприязни к чужому отпрыску, но вела себя достойно, не срываясь на невинного ребёнка. Гнев и раздражение мачехи выливались на короля, и маленький Алиссин частенько становился свидетелем скандалов закатываемых королевой. По скудости ума Алиссин считал королеву злой женщиной и защищал отца. Только лишившись мачехи, осознал, сколь многим был обязан. Мачеха умерла через год, и Алексис Сорра, точнее, Его Высочество Алиссин ди Эрро, совершенно не оплакивал смерть чужой во всех смыслах женщины.
Когда королевы не стало, отец, возможно, испытывая вину, начал стыдиться своей прошлой связи. Однако перед глазами всегда был тот, кто стал её итогом. Законный наследник Итании - это вам не слабая, ничего не значащая фрейлина. Через год король женился. От принца решили избавиться под убедительным предлогом.
Маленькая славная Итания, временами ты бываешь такой насмешливо жестокой.
В Академию Девятки принц прибыл инкогнито, якобы продолжив традиции предков. Сорок пять лет назад в Девятке обучался отец Алиссина, но Эстерис приехал обучаться в возрасте шестнадцати лет, а принцу осенью исполнялся двадцать один год. Согласно законам - время обручения с короной. В присутствии свидетелей епископ помажет принца на царствование, а король официально объявит преемником и законным наследником престола.
Алиссина не устранили - удалили от двора, отправив в ссылку на неопределённый срок. За этот срок отец вполне успеет полюбить и принять законного отпрыска. Новая жена короля, поговаривали, была на сносях. Беременность королевы совпала с вынужденным отъездом принца.
Впрочем, он был готов. Перед своей женитьбой отец сообщил о намерении отправить Алиссина в Анремию. У принца было достаточно времени.
«... Ничего неизвестно, мой сын, но ты будь готов ко всему. Не доверяй никому, Алисси. Не доверяй собственным друзьям, не доверяй женщинам и, проклятье, сын, не доверяй мне. Возможно, тебе придётся отказаться от трона ради Итании. Интересы короны превыше наших собственных желаний. Заботясь о благе страны, ты должен понимать: законный отпрыск королевской династии - это одно; сын фрейлины - другое. Как бы жестоко не звучали мои слова, взойдя на престол, тебе придётся отстаивать своё право там быть. Мне не нужно объяснять, чем это обернётся. Если ты действительно мой сын, ты не позволишь Итании уплатить подобную цену...»
Что ж, отец был честен. Жесток, несправедлив, но честен. Ясно дав понять, какое будущее ожидает отпрыска.
«Артани, глупый маленький граф. Мы оба с тобой разменные пешки в чужой игре, и нет разницы, на какой стороне доски. Мне нет до тебя никакого дела, но злость и ненависть – лекарство от отчаяния. Ты единственный клоп, которого я способен раздавить. Мальчик для битья... Откуда тебе знать, малыш, какую боль способно причинить предательство близких, и есть ли тебе до этого дело? Ты понятия не имеешь, каково воспитываться принцем, чтобы в одночасье стать бастардом».
***
А Роман болтал и улыбался. Они шли вдоль цветущей аллеи. Здесь ветер задувал не столь сильно, но в простой одежде - не чета элегантному шёлку и тонко выделанной шерсти, что привык носить Сорра – ромейнцу, наверное, было очень холодно. Алексис с удовольствием кутался в мягкий, подбитый кожей плащ, вдыхал аромат чужого тела...
В какой момент ему начал нравился запах Романа? Запах цветущего лайма, верабисовой травы и... ромэ. Интересно, граф знает о том, что пахнет местностью, где родился? Что он весь насквозь пропитан дыханием своей проклятой земли.
Навещая мать, ди Эрро много путешествовал по Ромейну, общался с местными и владел диалектом. Удивительно, но встречая отпрысков из рода ди Валь, лично зная графа Артани, он никогда не сталкивался с Романом. Маленькую синеглазую отраву он бы запомнил наверняка и, может, смог бы полюбить всем сердцем, как любил раньше сдержанную суровость Ромейна. Яркие и одновременно блеклые краски, высокие скалы и индиговую синеву небес.
Внимание Алексиса постоянно приковывали алые цветы. Ромейнские розы - простые, но удивительно изысканные. Букеты, составленные из соцветий, стоили бешеных денег в родной Итании. Он скупал их охапками, клал под подушку, рассматривал, игрался перед сном. Чувственный запах напоминал о матери, по чьим любящим рукам и ласковому голосу он невыразимо тосковал.
Цветы назывались Ромэ – «стойкость», как объяснили ему.
Алые и пурпурно-фиолетовые созвездия поили воздух горьковатой сладостью. Цвели с весны, провожая осень, строго до определённого дня; и ни мороз, ни жара, ни самая лютая непогода не могли сломить прекрасный хрупкий цветок. Но когда наступал пятый день зимы, ромэ исчезали в одну ночь - осыпались воздушными алыми лепестками, заливая мир живой цветочной кровью.
Там, где цвели ромэ, снег был не властен. Соцветия высаживали в качестве живых изгородей, вешали как защиту от дурных сил, из листьев и стеблей готовили лекарственные снадобья, и даже корни были целебными и таили в себе удивительную магическую силу.
Цветок ромэ - красивый и одинокий - отдавал всего себя людям для того, чтобы в единую ночь исчезнуть без следа.
Алиссин слушал сказку, воспетую менестрелем у костра. Сказку о том, как юная и храбрая девушка Ромэ - дочь вождя - переоделась мужчиной и вышла на поединок, бросив вызов самому сильному воину врага. У вождя не было сына, и она заменила его, назвавшись мужчиной.
