— Я не знаю, где он, — сказала Доркас.
Наверное, что-то выразилось у меня на лице, потому что она добавила:
— Я не знаю, где он, но если бы знала, не сказала. За применение магии против полиции дают вышку. Я его не сдала бы.
— Я не из полиции.
Она прищурилась:
— Ты приехала посмотреть на Кровавые Кости или расспрашивать меня о брате?
— А откуда ты знала, что нас надо здесь ждать?
— Я знала, что вы не опоздаете.
Ее зрачки сузились в точки, как у возбужденного попугая.
— Пошли, — сказала я.
Она повела нас на задний двор ресторана, почти вплотную подходивший к лесу. Оттуда начиналась тропа, такая узкая, что по ней с трудом можно было идти по одному. И даже при этом ветви все время цепляли меня за плечи. Свежие зеленые листья терлись о щеки, как бархат. Тропа была утоптана и местами уходила до корней деревьев, но уже зарастала бурьяном, будто сейчас ею пользовались реже, чем раньше.
Дорри шла по неровной тропе размашистым легким шагом. Она явно знала дорогу, но дело было не только в этом. Ветки деревьев, хватавшие меня за рубашку, пропускали ее волосы. Корни, о которые я то и дело спотыкалась, ей под ноги не лезли.
Мазь мы нашли в магазине экологически чистых продуктов. Так что то, что кусты отодвигаются перед ней, а не перед нами, не было иллюзией. Может быть, следовало беспокоиться не только насчет гламора — вот почему браунинг был заряжен не серебряными пулями. Пришлось пойти купить их для такого случая. Пистолет Ларри тоже был заряжен, и впервые мне хотелось, чтобы у него было два пистолета. У меня все же был «файрстар» с серебряными пулями, но если на нас нападет вампир, значит, Ларри не повезло. Конечно, сейчас яркий день, и потому меня больше беспокоили фейри, чем вампиры. У нас была с собой соль — немного, но ее немного и нужно, чтобы бросить на фейри или на заколдованный предмет. Соль разрушает магию фейри. Временно.
По тропинке пронесся ветерок и тут же сменился резким порывом ветра. Воздух был чистый и свежий. Так может пахнуть начало времен: как свежий хлеб, чистое белье, детские воспоминания о весне. Хотя на самом деле весна пахнет озоном и болотной водой. Реальность почти всегда пахнет хуже мечты.
Дорри остановилась и повернулась к нам.
— Деревья поперек тропы — это просто иллюзия. На ощупь их нет.
— Какие деревья? — спросил Ларри. Я выругалась про себя. Хотелось бы сохранить мазь в секрете.
Дорри сделала два шага к нам, посмотрела на меня в упор и скривилась, будто увидела что-то нечистое.
— У тебя с собой мазь!
Это было сказано так, будто я сделала что-то очень плохое.
— Магнус два раза пытался нас охмурить. Осторожность никогда не мешает, — сказала я.
— Ладно, значит, наши иллюзии к вам не относятся. — Она пошла быстрее, предоставив нам ковылять сзади.
Тропа вывела на поляну в форме почти идеального круга. В центре была небольшая насыпь с белым кельтским крестом среди нежно-голубых цветов. Каждый дюйм земли был покрыт колокольчиками. Английскими колокольчиками, густыми и махровыми, синее неба. В этой стране цветы никогда так не растут без ухода. У нас в Миссури они никогда не растут, если не затрачивать на полив больше усилий, чем это стоит. Но эта голубая масса цветов среди деревьев стоила усилий.
Дорри застыла почти по колено в цветах. Она смотрела, раскрыв рот, с выражением ужаса на лице.
На вершине насыпи, возле креста, стоял на коленях Магнус Бувье. Его рот алел свежей кровью. Что-то шевелилось вокруг него и перед ним. Что-то скорее ощутимое, нежели видимое. Если это иллюзия, мазь бы ее рассеяла. Я постаралась взглянуть краем глаза — иногда периферийным зрением магия видна лучше, чем при взгляде в упор.
Уголком глаза я заметила дрожащий воздух, создающий почти силуэт. Он был больше человека.
Магнус обернулся и увидел нас. Он резко встал, и дрожащий воздух мигнул и исчез, будто и не было. Магнус вытер рот рукавом.
— Дорри… — Его голос был тих и сдавлен.
Дорри зашагала через цветы, крикнула «Кощунство!» и ударила его по лицу. По всей поляне разнесся звук пощечины.
— Ой! — удивился Ларри. — Чего это она взбесилась?
Она снова ударила Магнуса с такой силой, что он сел в цветы.
— Как ты мог? Как ты мог сделать такую мерзость?
— Что он сделал? — спросил Ларри.
— Он питался от Разбитого Черепа и Кровавых Костей, как его предок.
Дорри повернулась ко мне. На ее лице было дикое выражение ужаса, будто она застала брата за растлением малолетних.
— Это же запрещено! — Она обернулась к Магнусу. — И ты это знаешь!
— Я хотел силы, Дорри. Кому от этого какой вред?
— Какой вред? Какой вред? — Она схватила за длинные волосы и вздернула на колени, показав следы укусов у него на шее. — Вот почему эта тварь позвала тебя! Вот почему один из Даоин Сидхе, даже такой полукровка, как ты, бывает призван смертью.
Она отпустила его так резко, что он упал на четвереньки.
Дорри села в цветы и зарыдала.
Я пошла в цветы. Они раздавались, как вода, но не шевелились. Просто, когда ты на них наступал, их уже не было.
— Боже мой, они отодвигаются с дороги? — ахнул Ларри.
— Не совсем так, — сказал Магнус. Он спустился с насыпи и остановился у подножия. На нем был белый фрак — тот же, что был ночью, точнее, его остатки. Мазок крови на рукаве ярко горел на белизне ткани.
Мы прошли по цветам, которые двигались и не двигались, и приблизились к нему.
Он откинул волосы за уши, открывая лицо. И уши не были остроконечными. Откуда пошли эти дурацкие слухи?
Магнус встретил мой взгляд, не моргнув. Если он и стыдился своего поступка, он этого не показал. Дорри все еще рыдала среди колокольчиков, будто у нее сердце разбилось.
— Значит, ты знала, — сказал он.
— Нельзя пустить кровь фейри, во плоти или нет, без ритуальной магии. Я читала это заклинание, Магнус.
Он улыбнулся на мои слова, и улыбка была все так же прекрасна, но кровь в углу рта испортила эффект.
— Я должен был привязать себя к этой твари. Чтобы получить его кровь, я должен был отдать ему часть своей смертности.
— Это заклинание — не для того, чтобы получать кровь, — сказала я. — Оно помогает одному фейри убить другого.
— Если он получил часть твоей смертности, — спросил Ларри, — то ты получил часть его бессмертия?
Хороший вопрос.
— Да, — сказал Магнус, — но я не затем это делал.
— Ты это сделал, чтобы получить силу, ты, гад! — крикнула Дорри. Она сошла с насыпи, скользнула среди странных цветов. — Тебе нужен был настоящий гламор, магия. Магнус, значит, ты пил его кровь годами, еще с юности? Вот откуда у тебя вдруг такая сила. А мы-то думали, что она пришла вместе со зрелостью.
— Боюсь, что нет, милая сестрица.
Она плюнула ему в лицо.
— Наша семья теперь проклята, привязана навечно к этой земле в наказание за то, что ты сделал. Последний раз, когда кто-то пытался пить его кровь, Кровавые Кости вырвался на свободу.
— Он десять лет надежно здесь заключен, Дорри.
— Откуда ты знаешь? Откуда ты знаешь, что эта туманная тварь, которую ты вызвал, не ходила пугать детей?
— Пока она их не трогает, какой кому вред?
— Погодите, — сказал Ларри. — Зачем этой твари пугать детей?
— Я тебе говорила, это детская страшилка. Она ест плохих детей.
У меня возникла догадка — ужасная догадка. Я видела, как вампир работал мечом, но уверена ли я, что видела именно это? Нет.
— Когда эта тварь вырвалась и стала истреблять индейское племя, она действовала оружием или голыми руками?
Дорри обернулась ко мне:
— Не знаю. А это важно?
— Боже мой! — выдохнул Ларри.
— Это может быть очень важно, — сказала я.
— Эти убийства здесь ни при чем, — возразил Магнус. — Кровавые Кости не может проявить себя физически. Я за этим проследил.
— Ты уверен, дорогой братец? Абсолютно уверен? — Голос Дорри резал и полосовал, она действовала презрением как оружием.
