Это он произнес сквозь стиснутые зубы, но все же сказал «пожалуйста».
— Хорошо, мистер Стирлинг. Я это сделаю сегодня ночью. О’кей?
Он кивнул:
— Спасибо, теперь все же давайте к делу.
Я открыла рот для какой-то остроумной реплики, но Ларри тихо сказал:
— Анита!
И был, как всегда, прав. Как бы ни было приятно дергать Стирлинга за цепь, это лишь оттягивало неизбежное. Мне надоел Стирлинг, и Магнус, и все вообще надоело. Пора было выполнить работу и ехать домой. Ну, может, не прямо домой. Так или иначе, я не уеду без Джеффа Квинлена.
Коза издала высокое и вопросительное блеяние. Она была привязана к колу посреди кладбища. Это было пегое создание с теми странными желтыми глазами, какие иногда бывают у коз. Еще у нее были вислые белые уши и голова будто вытертая. По дороге сюда Ларри ее гладил. Так никогда не надо делать. Нельзя заводить дружбы с жертвами — их потом труднее убивать.
Я-то козу не гладила — я это знала. А для Ларри это была первая коза, и ему придется научиться. Более или менее болезненно, он научится. У подножия холма стояли еще две козы, и одна была даже меньше и симпатичнее, чем эта.
— Разве нам не нужно присутствие адвокатов Бувье, мистер Стирлинг? — спросил Баярд.
— Бувье отказались от присутствия своих представителей, — ответила я.
— Почему они на это пошли? — спросил Стирлинг.
— Они верят, что я им не совру, — сказала я.
Стирлинг поглядел на меня долгим взглядом, и видно было, как у него в голове крутятся и щелкают колеса.
— Вы собираетесь соврать ради них? — спросил он, и слова вышли холодными, сдавленными, слишком полными злости, чтобы быть горячими.
— Я не лгу о мертвых, мистер Стирлинг. Иногда о живых, но о мертвых — никогда. Кроме того, Бувье не пытались меня подкупить. Зачем мне им помогать, если они мне не отстегивают?
Ларри не стал меня одергивать. Он тоже смотрел на Стирлинга. Может быть, думал, что тот скажет.
— Вы меня убедили, миз Блейк. Не приступить ли нам к делу?
Его голос неожиданно прозвучал рассудительно и ординарно. Не знаю, куда делись вся эта злость, недоверие, гнев, но в голосе Стирлинга их не было.
— Да, хорошо.
Я присела и открыла спортивную сумку, стоящую у моих ног. Там лежало анимационное снаряжение. Еще у меня была другая сумка с вампирским снаряжением. Раньше я просто перекладывала в сумку то, что мне нужно, но потом купила вторую, когда однажды заявилась на подъем зомби не с тем комплектом. К тому же закон запрещал носить с собой снаряжение для ликвидации вампиров, если у тебя нет ордера. Может, закон Брюстера это изменит, а пока что я держу две сумки. Для зомби — бордовую, для вампиров — белую. Их легко различить даже в темноте.
Сумка Ларри для зомби была ядовито-зеленого цвета с изображением мутантных черепашек-ниндзя. На что похожа его сумка для вампиров, я уж и спрашивать боялась.
— Дай-ка я проверю, насколько я понимаю дело, — сказал Ларри.
Это мои слова вернулись ко мне же. Он наклонился и развязал сумку.
— Давай, — сказала я и вытащила банку с мазью. Я знавала аниматоров, которые для мази заводили специальный контейнер. Ручного дутья фигурное стекло с выгравированными мистическими символами. Я носила мазь в старой стеклянной банке, в которой когда-то бабуля Блейк держала горох.
Ларри вытащил банку из-под арахисового масла, на которой еще оставалась наклейка. Ужас как вкусно. Ням-ням.
— Нам надо поднять минимум троих зомби?
— Верно, — кивнула я.
Он оглядел рассыпанные кости.
— И из братской могилы поднимать труднее?
— Это не братская могила, это переворошенное старое кладбище. Здесь легче, чем на братской могиле.
— Почему? — спросил он.
Я положила мачете рядом с банкой мази.
— Потому что на каждой могиле выполнялся ритуал, который привязывал мертвеца к отдельной могиле, так что больше шансов получить ответ от каждого.
— Ответ?
— Подъем из мертвых.
Он кивнул и положил на землю зловещее кривое лезвие. Как ятаган.
— Где ты это взял?
Он опустил голову, и я могла бы поспорить, что он покраснел. Только при луне это не было видно.
— У одного парня в колледже.
— А он где взял?
Ларри поглядел на меня с непритворным удивлением.
— Не знаю. А что?
Я покачала головой:
— Несколько претенциозно для обезглавливания кур или перерезания горла козе.
— Он мне по руке. — Ларри пожал плечами. — К тому же, — усмехнулся он, — выглядит круто.
Я снова покачала головой, но ничего не сказала. А мне в самом деле нужно мачете, чтобы рубить головы цыплятам? Нет, но если придется резать корову, то да.
Вы можете спросить, почему мы сегодня не привели корову? Да никто не продал ее Баярду. Он догадался сказать фермерам, зачем она нам нужна. Богобоязненный народ вполне мог бы продать корову, чтобы ее съели, но для подъема зомби — никогда. Чертовы предрассудки.
— Здесь самым свежим мертвецам не меньше двухсот лет? — спросил Ларри.
— Верно.
— И нам надо поднять не меньше трех таких трупов в достаточно хорошей кондиции, чтобы они ответили на вопросы.
— Таков план, — ответила я.
— А мы это сможем?
Я улыбнулась:
— Таков план.
Он широко раскрыл глаза:
— Черт возьми, ты тоже не знаешь, сможем ли мы? — Его голос упал до взволнованного шепота.
— Мы поднимали по три зомби за ночь каждую ночь. Просто мы это делаем спина к спине.
— Не каждую ночь мы поднимаем по три двухсотлетних зомби.
— Верно, но теория одна и та же.
— Теория? — Он покачал головой. — Когда ты начинаешь говорить о теориях, я знаю, что дело плохо. Мы сможем?
Честным ответом было бы «нет», но более всего в этой работе твои возможности определяет уверенность в себе. Надо верить, что можешь. И потому было большое искушение солгать. Но я не стала. Между мной и Ларри лжи быть не должно.
— Я думаю, что сможем.
— Но наверняка ты не знаешь.
— Нет.
— Ну и ну, Анита!
— Перестань ворчать. Мы сможем.
— Но ты не уверена.
— Я не уверена, что мы до дому долетим, но все же сажусь в самолет.
— Это должно меня успокоить? — спросил он.
— Да.
— Не помогло.
— Прости, но ничего лучшего предложить не могу. Хочешь определенности — иди в бухгалтеры.
— У меня с математикой плохо.
— У меня тоже.
Он сделал глубокий вдох и медленный выдох.
— Ладно, начальник, как будем объединять силы?
Я рассказала.
— Четко, — сказал он. И больше не выглядел нервным. Он горел энтузиазмом. Пусть Ларри и хочет быть истребителем вампиров, но на самом деле он аниматор. Это не вопрос выбора профессии, это дар — или проклятие. Никто тебя не научит поднимать мертвых, если у тебя в крови нет этой силы. Интересная вещь — генетика: черные глаза, курчавые волосы, умение поднимать зомби.
— Чью мазь возьмем? — спросил Ларри.
— Мою.
Я когда-то дала Ларри рецепт мази и сообщила, какие ингредиенты смешивать: кладбищенскую плесень и прочее, но здесь есть простор для экспериментов. У каждого аниматора свой особый рецепт. Вы даже представить себе не можете, как пахла мазь Ларри. Для объединения сил мы брали одну и ту же мазь, так что взяли мою.
Насколько я знала, мы не обязаны были брать одну и ту же мазь, но я всего три раза объединяла силы. Дважды с человеком, который выучил меня на аниматора. И каждый раз мы брали одну и ту же мазь. Все три раза я служила фокусом, то есть я командовала. Что мне и по нраву, правда?
— А я могу быть фокусом? — спросил Ларри. — Не сейчас, а потом когда-нибудь?
— Если выпадет случай, попробуем, — сказала я.
На самом деле я не знала, есть ли у Ларри способность фокусировать. Мэнни, который меня учил, этого не мог. Очень мало кто из аниматоров это может. Те, кто может, редко пользуются доверием остальных, и потому с нами в эти игры не играют. Здесь надо в буквальном смысле слова делиться своей силой, и многие аниматоры на это не согласны. Есть теория, что можно насовсем присвоить себе чужую силу. Анимация рождается в клетках наших тел, она часть нашего существа. Дать ее украсть никто не хочет.
