– Итак, все решит поединок Любимца Богов и самого сильного воина клана Мак-Даунов. Бой ведется до смерти или до просьбы о пощаде. В последнем случае проигравший становится вечным рабом победителя. Противники держат в левой руке концы длинной веревки, она не даст возможности ускользнуть от драки. Тот, кто ее выпустит, будет повешен на ней же! Дайте воинам мечи, и пусть само небо укажет нам свою непререкаемую волю.
В ответ прозвучал гром восторженных голосов, хохот и подбадривающий свист. К окаменевшему от ужаса молодому юристу подошел жрец и тихо посоветовал:
– Лучше заруби его сразу, в плен не бери. Он сам никогда не внимал мольбам о пощаде, просто резал глотки, и все. Не возись долго, о Избранный, надо еще пообедать перед походом.
Но Валера так и стоял, совершенно пришибленный. Он все еще не мог поверить в абсолютную реальность происходящего, его разум напрочь отказывался принимать такую нецивилизованную дикость. Даже когда кто-то, прыгнув в круг, дал ему в правую руку тяжеленный меч, намотал на левую конец грубой веревки, в глазах благородного сэра Люстрицкого не отразилось и тени понимания происходящего. А с противоположного конца, натягивая веревку и шутя помахивая солидным мечом, уже двигалась рослая мужская фигура в рваной клетчатой юбке. Противник на голову превосходил Валеру ростом и был втрое шире в плечах, на волосатой груди болтался медвежий зуб. От резкого рывка скромный студент бабочкой отлетел к щиту. Поединок Давида и Голиафа начинался не в пользу первого.
Той ночью дворцовый маг Мальдорора так и не сомкнул глаз. Нет, его никто не беспокоил, но сон отказывался приходить, пугаясь страшных мыслей, блуждающих в голове карлика. Слишком много событий произошло в последнее время, и все они требовали долгого, всестороннего обдумывания. Заговоры в Мальдороре были делом обыденным, дворцовый маг неторопливо перебирал в памяти всю династию и не находил никого, кто взошел бы на трон без интриг, подлости, тайных убийств и явных мятежей. Первоначально еще соблюдались какие-то принципы морали, чести и законности, потом, на каком-то этапе, они успешно нарушались, и тогда злостное беззаконие становилось естественной традицией. Брат убивал брата, мать травила ядом дочь, сын поднимал бунт против отца. Казалось, сама атмосфера замка, издревле насыщенного злом, толкала людей на самые кровавые преступления ради призрачно-иллюзорной власти. Находясь в Мальдороре и управляя лишь двумя-тремя сотнями слуг, рабов, воинов, не имея возможности осесть где-то постоянно – что за власть имели эти жалкие правители? Они проводили всю жизнь в безысходной тоске о былом влиянии на судьбы земли и народов, а умирали за блеклое подобие былой славы. Они пополняли свое население лишь за счет угнанных в плен крепких молодых мужчин – из самых сильных воспитывали воинов. Украденные женщины рожали сыновей рыцарям Мальдорора, впоследствии те пополняли ряды черной гвардии. С помощью магии в замке не переводились еда и питье, но во время грабежей запасы пополнялись свежими продуктами.
Слияние Сфер, единственное время, дававшее возможность выхода в миры, а соответственно и разбоя, наступало весьма хаотично. С интервалами в год, в десять, а то и пятьдесят лет. Все прочее время твердыня Мальдорора как бы плавала в густом тумане. Любой человек мог выйти из замка в любую сторону, через некоторое время дорога вновь возвращала его к воротам. Из замка не было выхода. Потому-то все прежние властители всегда мечтали о том золотом времени, когда силы Зла позволят им незыблемо встать на твердой земле. А уж они сумеют ее покорить… План кронпринца свергнуть с трона собственную мать не вызывал у карлика удивления. Скорее раздражение. Щур досадовал на то, что его силой втянули в этот дело. Он предпочел бы остаться в стороне, а уж после всех разборок честно служить победителю. Валет знал это и потому сразу раскрыл перед магом свои карты. Карлик понимал, что теперь каждый его шаг находится под пристальным наблюдением, и, как только ему взбредет в голову хоть что-то намекнуть Королеве, – за его душу не дадут и ломаной монетки. С другой стороны, Щур не знал, каких конкретно услуг потребует от него кронпринц. Если Валет сочтет его серьезным помощником, то почти наверняка избавится, как только захватит власть. Это не радовало, карлик любил жизнь.
Больше всех повезло Илоне. В смысле места, куда она попала. Несостоявшаяся фотомодель открыла глаза на огромной кровати под балдахином, утопая в подушках и мягких звериных шкурах.
– Господи боже мой… – сквозь зубы процедила благородная леди Щербатова, потягиваясь и откидывая одеяло ногой.
Так же как Валера и Нэд, попаданию в новый мир она особенно не удивилась, попривыкла за последнее время. В том, что ее вообще куда-то переместило, тоже особых загадок не было – дураку ясно, что это из-за медальона. Черный чугун периодически выкидывал маловразумительные штучки, а у рыжего рыцаря не было ни малейшего опыта по работе с таким капризным магическим инструментом. Правда, сначала Илона подумала, что Нэд сознательно взял ее с собой, не в силах расстаться. И эта мысль долго грела ее душу. Однако обычно их перемещало очень кучно, а тут она уже минут двадцать валяется в постели, но влюбленного крестоносца на черном коне нет как нет! Значит, что-то не так. Она встала, огляделась и подошла к узкому окну. Комната, явно декорированная под средневековый стиль, радовала обилием ковров на полу, остывшим камином и грязными потолками. На крепком табурете рядом с кроватью валялось роскошное мятое платье, обильно украшенное жемчугами и бисером. Окно пестрело цветными стеклами в свинцовой оправе, из него были видны синие поля, оранжевый лес и большой кусок изумрудно-зеленого неба. Тяжелая железная дверь отворилась с впечатляющим скрипом. На пороге стояла низенькая, толстая бабулька, костюмированная под располневшего Дон Кихота, а за ней маячил тощий хлыщ в несвежих колготках и каком-то надутом пиджачке, отороченном мехом. Закованная в доспехи старушка, громыхая, вошла в комнату и подозрительно оглядела Илону:
– Это она?
– Да, мамочка, – с восторженным придыханием ответил моложавый тип. – Я мечтал о ней всю жизнь. Разве она не прекрасна?
– Слишком худа и узка в бедрах!
– Все восточные женщины таковы. Зато они неистощимы в любви и славны большим потомством, – заступился мамин сын, оглядывая Илону и едва не облизываясь от вожделения.
Опытная путешественница по мирам давно научилась держать язык за зубами, поэтому продолжала безмолвно слушать все, что о ней говорили.
– Хм… – Старуха в латах поправила сползающее со лба забрало и уточнила: – А ты уверен, что она действительно дочь султана?
– О да! Мама, я выкупил ее у морских пиратов, только вчера вернувшихся из дальнего похода к землям неверных. Она обошлась мне достаточно дешево лишь потому, что разбойники жаловались на ее непокладистый нрав и неумение ничего делать. Поверь, Зульфия – истинная дочь самого Саладдина!
– И сколько мы выручим на ее приданом?
– О боже, ты всегда все меряешь только деньгами… – Тощий тип явно набивался в мужья.
Илона горько вздохнула про себя – тот, кто нужен, с предложением не спешил, а вот навязчивых извращенцев, похоже, хватало во всех измерениях.
– Ты молод и глуп! Если за девушкой не дают ни земель, ни денег, то будь она хоть трижды дочерью всех королей мира – толку в ней, как в пустом орехе.
– Ну… я полагаю, что, став зятем султана, я мог бы получить во владение целый город или даже несколько городов. Мой будущий тесть не позволит, чтобы его возлюбленная девочка хоть в чем-нибудь нуждалась. Но для этого необходим законный брак, сокровенное таинство, заключенное и благословленное церковью. Думаю, что аббат Нэстле не откажет нам в покровительстве.
– Пусть только попробует, – грозно притопнула мамаша, и забрало, лязгнув, рухнуло к подбородку, – он многим обязан нашей семье и всегда помнит это. Но ты меня убедил. Женись на ней. Сначала я подумывала просто взять за нее выкуп, но если мы рискнем на большой куш… Эй, Зульфия!
